Долго тебя ждала

Через заднее стекло вижу, как в темноте салона дочь пытается разобраться с детским креслом, а Зотов наблюдает за ней, не рискуя вмешиваться.

Обойдя машину, забираюсь на место рядом с водителем, ловя взгляд Марка на своем лице, пока пристегиваю ремень.

За прошедший день его подбородок сильно зарос темной щетиной, в девятнадцать такого с ним не случалось. Он никогда не был… колючим, а сейчас проверить это можно только… прикоснувшись к его щеке…

Обведя глазами панель и пожелтевший потолок машины, еле слышно замечаю:

— Мило…

Он возвращает на место спинку своего кресла и забирается в салон. Хлопнув дверью, с гримасой на лице вставляет в замок зажигания ключ на длинной цепочке и поворачивает его, запуская глухо тарахтящий двигатель.

Глава 23

Всю дорогу до места назначения без умолку болтает лишь моя дочь.

Зотов отвечает на ее бесчисленные вопросы, не очень плавно переключая передачи на древней механической коробке, а я просто притворяюсь глухонемой, хоть и знаю — Марк ни на секунду не забывает о том, что я здесь. Я ловлю его взгляд на себе то и дело: на лице, на пальцах, в которых перебираю ремешок сумки. Будто он тоже нервничает, как и я, черт возьми.

— Мама, мама смотри! — взвизгивает дочь.

Я и сама вижу впереди, за лобовым стеклом, огни снизу доверху украшенного парка и гигантскую дугу колеса обозрения, которое светится. Музыка становится громче с каждым метром, когда подъезжаем к платной парковке вдоль ограды. По тротуару ко входу в парк тянется целый караван людей; размах этого мероприятия впечатляет.

Зотову приходится сделать три круга по парковке, прежде чем занять освободившееся после отъехавшей машины место. Все это время Маруся не отлипает от окна, изнывая от желания выскочить скорее наружу. Я выбираюсь из машины первая, не дожидаясь, пока Зотов подаст мне руку.

Натягивая варежки и морозя легкие холодным воздухом, наблюдаю, как Марк помогает Марусе выбраться с заднего сидения.

Даже к этим простым контактам между ними мне нужно привыкнуть. К тому, как сосредоточенно Зотов присматривается к лицу моей дочери и прислушивается к ее тонкому голосу, но по-прежнему боится прикоснуться к ней лишний раз, будто она диковинное создание, белый единорог в его мире.

Мы заходим в парк вместе с потоком людей, и я прошу Марусю взять меня за руку.

— Замерзла? — слышу голос Марка, когда он склоняет голову чуть ближе к моей.

По телу гуляет легкий озноб, я не уверена, что от холода, но, глядя себе под ноги, отвечаю:

— Да…

Я не нахожу смелости смотреть ему в глаза. Его ладонь лежит на моей талии. Максимально учтиво, но я чувствую ее так, будто она наэлектризована. Чувствую и ничего с этим не делаю, позволяя ему быть так близко.

Десять минут спустя ладони греет стакан горячего глинтвейна, и я смотрю на город из кабинки колеса обозрения — с высоты многоэтажного дома, от которой перехватывает дыхание. Это колесо недавно пережило реконструкцию и стало новым аттракционом в городе.

Глаза Маруси мерцают как звездочки. Упершись ладошками в стекло, дочь изумленно рассматривает разноцветные огни под нами. Марк тоже смотрит вниз, когда перевожу на него взгляд.

В последний раз, я каталась на этом колесе, когда моей дочери еще не было на свете… и делала я это с ним, с Зотовым. Мы целый час провели в старой скрипучей кабинке, и мои губы после той поездки горели до самого утра.

Он помнит. Я знаю, что помнит. Потому что… чувствую нас!

Поймав мой взгляд, которым украдкой за ним наблюдала, Марк кивает на макушку Маруси и спрашивает:

— Она когда-нибудь выключается?

— Да… ночью, — отвечаю ему.

Опустив глаза на свои ботинки, он трет ладонью шею под паркой, а когда снова возвращает на меня взгляд, замечает:

— Она очень на тебя похожа. Это… черт… забавно…

— Спасибо.

— Мне это кажется потрясающим и идеальным, — чешет он бровь.

Сглотнув, я смотрю на него исподлобья и спрашиваю с вызовом:

— Хочешь детей?

Вопрос меня саму задевает за живое, а Зотов… я не успеваю получить его ответ, ведь, растопырив пальцы на руках, Маруся сообщает:

— У меня будет десять детей! Я поженюсь с Максимом. У меня будет пышное платье…

Марк улыбается, глядя в свой кофейный стакан, а я понимаю, что слишком сильно ждала его ответа, и теперь он не будет давать мне покоя.

Маруся не может устоять на месте, когда выбираемся из кабинки, попадая в гущу хаотичного движения. Между людьми носится детский хоровод во главе со Снегурочкой, к которому моя дочь на несколько минут присоединяется. Мы с Марком остаемся наблюдать за змейкой у торговой палатки, но потом он оставляет меня одну и возвращается через минуту с горячей кукурузой в руках.

От его заботы я чувствую себя будоражаще странно, потому что слишком привыкла быть на обратной стороне. Привыкла быть тем, кто заботится, а не наоборот. О Марусе и о своем отце. Семь лет назад заботу Зотова я принимала безоговорочно, сегодня — не знаю, что мне с ней делать. Что делать с ним и его выкрутасами, которые сводят меня с ума последние пять дней?!