Долгое дело

И з  д н е в н и к а  с л е д о в а т е л я. Разве можно ругать человека утром, когда он только что проснулся? Это то же самое, что увидеть за окном черное солнце. У человека впереди день - их не много у него...

Разве можно ругать человека, когда он уходит на работу? Он же на работе, на деле. Он должен знать, вернее, должен чувствовать, что дома его ждут и о нем думают. Иначе не работа.

Разве можно ругать человека, когда он в пути? Ведь он ловит волны, как приемник, - ловит теплые волны из дому. В пути без них нельзя, без них тяжело.

А разве можно ругать человека, когда он вернулся домой? Он же у себя дома, он же вернулся, и еще неизвестно, что он пережил на работе и в пути...

И можно ли ругать человека на ночь? Ты же с ним расстаешься на восемь часов. Он должен выспаться и увидеть свои приятные сны.

Разве можно ругать человека утром?..

О допросе прокурор не спрашивал, закуривая медленно и выжидательно. Но и Рябинин молчал о допросе, - ему казалось, что есть другой разговор, более серьезный и крайне необходимый, и этому разговору следует быть до всяких других бесед и слов.

- Сегодня Лида нашла у меня пару седых волос, - сказал Рябинин.

Юрий Артемьевич улыбнулся, как старый учитель наивности ученика. И провел рукой по колкой своей шевелюре. Рябинин проследил движение руки... Боже мой, когда-то чуть седенькие виски прокурора теперь блестели начищенным мельхиором и все разгорались, расползались, заливая светом всю голову.

- Почему один человек не давал житья многим? - спросил Рябинин, намереваясь спросить не так и, может быть, не совсем о том.

- Вопрос мне? - удивился прокурор, хотя в кабинете больше никого не было.

- Она взяла у нас почти год жизни.

- Тогда и я вас спрошу: чего же мы стоим, если преступница берет нашу жизнь годами?

- Хотите сказать, что дело не такое уж и сложное?

- Я этого сказать не хочу, но другие скажут. Нет ведь ни убийств, ни запутанного бухгалтерского учета, ни розыска сбежавших преступников...

- Юрий Артемьевич, сложности уголовного дела определяется не убийствами и розысками, а сложностью человеческих отношений, которые лежат в основе преступления.

Но он хотел сказать не это - другое его занимало.

И промелькнуло, исчезая...

...Самые интересные мысли те, которые не высказать...

- Не призналась? - догадался прокурор.

Вот:

- Почему, Юрий Артемьевич, мы так долго не могли с ней совладать? Ведь она одна, а нас много...

- Потому что мы поступаем законно, а она нет.

- Что же выходит: живущие по закону - слабее?

Беспалов сделал странное движение правой рукой - как балерина всплеснула в танце ручкой. И уложил ее на бумаги недвижно, припечатанно, чтобы впредь она не всплескивала. Рябинин знал, что все это значило, - Юрий Артемьевич пресек полет руки к подбородку, как он пресекал не раз.

- Нет, Сергей Георгиевич, не слабее. Преступник кажется сильным, пока совершает преступление. Но в конце концов побеждает закон. Калязина все-таки задержана...

- Она не признается, - мрачно сообщил Рябинин.

- Ни в чем?

- Ни в чем. И в этом я виноват.

- Почему?

- Выложил ей все плохое о ее жизни. Надо бы выложить все хорошее.

- А есть в ее жизни хорошее-то?

- В каждой есть.

- Она, по-моему, и на женщину непохожа, - усмехнулся прокурор.

И промелькнуло, исчезая...

...Мужчина должен узнаваться по мужественности, женщина - по женственности...

Лицо Беспалова, крепкое лицо человека, имевшего дело с металлом, физическим напряжением и непогодами, хорошо отражало работу мысли - Рябинин всегда эту мысль видел, которая как бы просвечивала. В первый год работы он считал, что подобное явление мысли на лице происходит от нетренированности интеллекта. Но позже он понял: Юрий Артемьевич и верно не включал мозг на полную мощь по пустякам, решая текущие и бегущие вопросы вроде бы и не умом, оберегая его для умных дел.

- Ну и пусть не признается, - наконец сказал он.

- Как же так?..

- Следователям часто не признаются.

- Нет, редко.

- Сомневаюсь.

- Следователю признаются чаще, чем кому-либо. Не из-за страха. Тут срабатывает моральная готовность, общепринятый стереотип. У врача надо раздеваться, на комедии надо смеяться, следователю надо признаваться...

- Закон не требует обязательного признания.

- Не требует, но ведь если признается, то и раскается.

- Сергей Георгиевич...

Беспалов уперся в стол неподъемным взглядом, и этот взгляд, казалось, заслонил и его слова. Рябинин редко видел сердитого прокурора, поэтому смотрел на него с растерянным удивлением.

- Сергей Георгиевич, - повторил Беспалов, - нужно дело кончать.

- Все-таки я хочу, чтобы она призналась...

- Для чего?

- Ну хотя бы для того, чтобы назвать соучастника.

- Ищите другими путями.

- Тогда опять-таки для того, чтобы раскаялась.

- Сергей Георгиевич, я всегда вас поддерживал, но нельзя же вести бесконечное следствие.

- Как вы не понимаете...

- Чего я не понимаю?

Чего он не понимает?

И промелькнуло, исчезая...

...Настоящий следователь... Поймать-то легко... Расследовать-то легко... Это делают многие...