Долгое, долгое плавание

В морской службе Исакова «Кобчик» занял место не такое громкое, как «Изяслав» или «Деятельный», но нет записи или рассказа о тех днях, где он не сказал бы доброго слова об этом трудяге. Сторожевик, конечно же, не эсминец, его размеры и обязанности скромны. Но в тесноте и толчее, когда противник рядом, все видит, все просматривает, небольшие увертливые корабли становятся универсальными. Они и десанты высаживают, и разведчиков забрасывают к врагу в тыл, и охраняют выход и возвращение подводных лодок, гоняются за лодками противника, ставят минные банки, а если есть тралы — то и тралят, очищая проход большим кораблям; так было в Великую Отечественную войну, так было и в войну гражданскую. Не зря Исаков перед назначением на «Кобчик» полгода учился на курсах красных командиров траления — к концу войн тральное дело становится первостепенным.

«Кобчик» ему сразу понравился. Длинный двухмачтовый кораблик с задиристо задранным форштевнем и с сильным прожектором на специальной площадке на грот-мачте, с высоким мостиком над узкой палубой казался малым миноносцем; четыреста сорок тонн водоизмещения и две машины в тысячу с лишним лошадиных сил — бегать по Маркизовой луже и по Неве будет ходко, а в открытое море пока все равно ходу нет. Непривычно выглядят привальные брусья у бортов, широкие как у буксира, но это не буксир и не пароходик, мобилизованный в сторожевики, это — специально построенный военный сторожевик, и вооружен пушками. Есть на корме даже сорокамиллиметровый автомат Виккерса — «пом-пом», как его прозвали. Когда англичане на авиаматке «Виндиктив» завезли в Бьёрке, в маневренную базу, поплавковые гидросамолеты «шорт», у «пом-пома» стало достаточно работы. «Шорты» с июля почти каждый день — утром и вечером — поливали из «льюисов» причалы в Кронштадте и кидали бомбы на стоянку кораблей ДОТ, «Кобчик», если находился в гавани, открывал по «шортам» огонь. Исаков стрелял из «пом-пома» вместе с комендором Капрановым, тем самым Иваном Капрановым, который держал мичмана под арестом при каюте, пока выпроваживали Старшого с бульдогом. Капранов не единственный с «Изяслава» попросился на «Кобчик» — любому командиру или старпому это лестно.

За месяцы боевых плаваний «Кобчик» намотал на винты тысячи миль, их хватило бы на доброе дальнее плавание. Но какие это были мили! Где жарко — там и «Кобчик»: прикрывает выход линкора, упреждая вместе с большими кораблями помощь британской эскадры с моря наступающему на Петроград Юденичу; обеспечивает «Гавриила» в походе против английских эсминцев, помогает «Азарду», выводит на фарватер «Пантеру» — у интервентов были все основания гневаться на этот кораблик, как и на сильные корабли ДОТа, за срыв четко спланированных, согласованных с Юденичем, с мятежниками Красной Горки и с петроградским контрреволюционным подпольем походов к Кронштадту и к Питеру.

Уже после гражданской войны Исаков, будучи на Черном море, узнал, что его «Кобчик» в ночном дозоре наскочил у банки Хайлода на камни, неогражденные вехами, оттуда штормовая волна увлекла его на глубину и затопила. Сторожевик служил чуть ли не флагманом пограничной флотилии ГПУ, на Балтике знали о его погонях за шхунами и катерами контрабандистов и шпионов, переправляемых в нашу страну из финских шхер и Прибалтики.

Иван Степанович сберег с «Кобчика» трофей. Куда бы ни бросала его морская служба, везде с ним был этот «кусок красного дерева с рваными краями, окрашенный с одной стороны шаровой краской» — только в 1956 году по просьбе Центрального музея Советской Армии он отдал доску вместе с другими «реликвийными вещами» для экспонирования. В письме музею сказано: это «часть обшивки английского торпедного катера СМВ № 62 ВД, уничтоженного из кормового 102-мм орудия ЭМ «Гавриил» на Малом рейде Кронштадта в ночь на 18 августа 1919 года».

Знаменитая ночь, горькая, но все же победная. Горькая потому, что штабы базы и крепости прозевали налет и противнику удался обманный маневр — не без помощи скрытых врагов. Но ДОТ уцелел, он потерял только старую плавбазу подводников, а лодки ушли; из восьми же новеньких, из красного дерева и с авиамоторами, быстроходных торпедных катеров, доставленных скрытно в Финский залив для необъявленной морской войны против Советской России, вернулся в маневренную базу Бьёрке после налета неповрежденным только один…

«Кобчик» стоял в ту ночь в конце стенки Усть-Рогатки между «Андреем Первозванным» и «Петропавловском». Командир ночевал на берегу, боем командовал Исаков. Вместе с Капрановым стрелял по «шортам» над водой, принимая, как и все, катера за летающие лодки. Кто-то с «Петропавловска» кричал ему в мегафон: «Вы нас демаскируете, прекратить огонь!» Но он продолжал свое, прикрывая линкоры завесой огня. И был прав. Севастьянов, командир «Гавриила», дозорного у ворот гавани, одобрил его работу и прислал потом на «Кобчик» подарок — тот самый кусок красного дерева, обломок корпуса одного из трех катеров, потопленных «Гавриилом»…