Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории

Великий князь призывает «усилить Россию твердым соединением частей в целое, чтобы она достигла независимости и величия, то есть чтобы не погибла от ударов новаго Батыя или Витовта; тогда не уцелел бы и Новгород: взяв его владения, государь московский поставил одну грань своего царства на берегу Наровы, в угрозу немцам и шведам, а другую за Каменным Поясом, или хребтом Уральским, где баснословная древность воображала источники богатства и где они действительно находились во глубине земли, обильной металлами, и во тьме лесов, наполненных соболями… Историк русский, любя и человеческия и государственныя добродетели, может сказать: „Иоанн был достоин сокрушить утлую вольность новгородскую, ибо хотел твердаго блага всей России“».

Иван III собирает боярскую думу и говорит все так же убедительно, и сторонников его (а думцы считают себя равными великому князю) становится все больше и больше. Тогда-то и обошел, видимо, слух о том, что более всех боярских шапок было у Шереметевых.

Покорение Новгорода длилось не месяц и не два, и в походе принимал участие Андрей Шеремет, а сопротивление новгородцев, таких как Марфа-посадница, как «Вадим», вошло в русскую классику.

Освежим в памяти Карамзина

«Еще продолжается молчание. Чиновники и граждане в изумлении. Вдруг колеблются толпы народные, и громко раздаются восклицания: „Марфа! Марфа!“ Она всходит на железные ступени тихо и величаво, взирает на бесчисленное собрание граждан и безмолвствует… Важность и скорбь видны на бледном лице ее… Но скоро осененный горестию взор блеснул огнем вдохновения, бледное лицо покрылось румянцем, и Марфа вещала:

„Вадим! Вадим! здесь лилась священная кровь твоя; здесь призываю небо и тебя во свидетели, что сердце мое любит славу отечества и благо сограждан; что скажу истину народу новгородскому и готова запечатлеть ее моею кровию. Жена дерзает говорить на вече: но предки мои были друзья Вадимовы; я родилась в стане воинском под звуком оружия; отец, супруг мой погибли, сражаясь за Новгород. Вот право мое быть защитницею вольности! Оно куплено ценою моего счастия…“

„Говори, славная дочь Новаграда!“ – воскликнул народ единогласно – и глубокое безмолвие снова изъявило его внимание.

„…когда Рюрик захотел самовольно властвовать, гордость славянская ужаснулась своей неосторожности, и Вадим Храбрый звал его пред суд народа. „Меч и боги да будут нашими судьями!“ – ответствовал Рюрик, – и Вадим пал от руки его, сказав: „Новгородцы! на место, обагренное моею кровию, приходите оплакивать свое неразумие – и славить вольность, когда она с торжеством явится снова в стенах ваших…“ Исполнилось желание великого мужа: народ собирается на священной могиле его свободно и независимо решить судьбу свою.

Я не дерзну оправдывать вас, мужи, избранные общею достоверностью для правления! Клевета в устах властолюбия и зависти недостойна опровержения. Где страна цветет и народ ликует, там правители мудры и добродетельны. Как! Вы торгуете благом народным? но могут ли все сокровища мира заменить вам любовь сограждан вольных? Кто узнал ее сладость, тому чего желать в мире? разве последнего счастья умереть за отечество!“»

Стояние на Угре (1480)

…В русской истории были три ключевых момента: это X–XI века, это время Ивана III (решающий момент возвышения московского царства) и годы Великого Петра, который ворвался в западную Европу, перекроил старую Русь и создал империю. Иван III присоединил к московской Руси семь городов: Ярославль, Ростов, Рязань, Пермь, Вятка… Противостоял Новгород. Сопротивлялся Псков. Князь Иван трижды высылал к ним посольства по весенней распутице, но переговоры срывались – «живых поимаша и с собою сведоша». В присоединенных городах царь ставил своих людей, в числе таковых были и Шереметевы.

А впереди было великое стояние на Угре. Доносились слухи, что хан Ахмат собирается со всей силой напасть на русских и уже не один год готовится.

Медленно двигалась Орда по дикому полю. Русские тоже готовились. 23 июня 1480 года зазвенели колокола – это означало, что во главе русских выступает сам князь Великий Иван Васильевич.

Не один месяц стояли русские возле Оки и притока ее – Угры. И наблюдали, как по противоположному берегу гарцевали на конях ордынцы, запугивая русских.

Великий князь до сентября оставался в Москве, нет-нет да беседуя с боярами. В церквях молились, просили князя «великим молением» возглавить власть.

Близилась осень. Уже несколько месяцев продолжалось стояние на реке Угре. Но хан Ахмат не дождался помощи от литовского князя Казимира, не рискнул идти в «лобовое» столкновение.

А Иван Васильевич продолжал выжидать. За несколько осенних месяцев русские стали понимать тактику, сплотили ханское войско, то скользя бросались в наступление, то поворачивали коней назад… и ордынцы повернули коней.

Стояние на Угре стало не просто удачным маневром великого князя, но – не оно ли повлияло на все будущее русской военной тактики?

И не повлияло ли на формирование вообще русского характера? Не тогда ли укрепилось русское терпение, умение выжидать и тем временем готовиться к наступлению?..