Долгорукова

   — Технически это трудно осуществить, — продолжал Фроленко. — Два подкопа, две мины, равновременность взрыва. Важней всё-таки царский.

Решено было тщательно изучить маршруты следования и время, а для этого завести информаторов из числа самих железнодорожных служащих. А кому-то просто поступить в путевые сторожа и обосноваться в служебной будке.

   — Затея не из лёгких, но кажется мне привлекательной, — резюмировал Михайлов. — Предлагаю тщательно изучить вопрос и избрать тех, кому мы поручим заняться этим делом.

   — А что, кстати, Засулич? Надо бы её привлечь, мою тёзку, — поинтересовалась Фигнер.

   — Слышал, что ей пришлось спасаться в Швейцарии, несмотря на оправдательный приговор, — ответил Михайлов. — Трепов-то жив остался, она его, к сожалению, легко ранила. Государь был недоволен оправдательным приговором, председательствующий на суде Анатолий Фёдорович Кони попал в немилость, равно и все присяжные...

   — Она уже возвратилась — мне об этом сведущий человек сказал, — подала голос Ошанина. — И примкнула к чернопередельцам.

   — Жаль, весьма решительная и боевая особа, — сказал Морозов. — Ей бы с нами сойтись.

   — Перехватили, черти, — буркнул Тихомиров. — Экая досада. Её имя имеет вес в образованном обществе.

Решено было приступить к практическим действиям нимало не медля. Это означало, что открылась охота на императора. Подвергать ли опасности женщин? Вера Фигнер обиделась, даже оскорбилась: она требовала для себя ведущей роли — охотницы, богини Дианы. Михайлов её осадил:

   — Верочка, роли распределяем мы — Распорядительная комиссия. И ты должна подчиняться. Существует такое понятие: партийная дисциплина. Для нашей подпольной организации оно втройне актуально. Мы найдём тебе место в строю.

И нашли. Следовало доставить в Одессу груз: динамит для задуманных покушений на железной дороге.

   — Ты только не бойся: динамит сам по себе не взрывается, — утешал её Квятковский. — Его даже можно бить молотком, что, впрочем, на всякий случай не рекомендуется. Для того чтобы его взорвать, нужен запал. В Одессе ты найдёшь Николая Ивановича Кибальчича. Это светлая голова и великий умелец, специалист по подрывной части. Вот он и располагает запалами.

Наметили подорвать полотно в трёх местах: под Одессой, под Александровом и под Москвой — в зависимости от маршрута царского поезда.

Приехав в Одессу, Фигнер занялась поисками явочной квартиры. Вскоре она была снята на Екатерининской улице — вполне надёжная и достаточно просторная, а главное, с чёрным ходом на тот случай, если придётся удирать.

   — Супруги Иваницкие, — представилась она хозяину, — вот наши паспорта. Муж очень занят перевозкою товара, он коммерсант.

   — А чем он промышляет? — поинтересовался хозяин, тучный грек с мясистым носом и заплывшими глазками, глядевшими, впрочем, остро.

   — В основном, скобяным товаром, — не моргнув, ответила Вера, не будучи готовой к такому вопросу. Отчего-то первое, что ей пришло в голову, был именно скобяной товар. «Что ж, пусть будет скобяной, — решила она. — Главное, товар будет поступать в ящиках, содержимое которых недоступно глазу».

   — Очень приятно, госпожа Иваницкая. Вы, кажется, молодожёны.

   — Угадали.

   — Счастливый брак?

   — Очень.

Грек зачмокал губами, что, по-видимому, означало удовольствие.

   — Ну-с, в добрый час. Переезжайте.

Николай Иванович Кибальчич актёрствовал плохо. Во всяком случае роль любящего мужа ему явно не удавалась. Он был занят своим делом — приготовлением гремучей ртути для запалов. Дело это требовало сугубой осторожности и было сопряжено с постоянным риском. Он занял кухню, где готовил свою стряпню. По счастью, там стоял большой шкаф для утвари, куда он тотчас определил колбы и реторты, запас реагентов и другое хозяйство. Динамит покоился в больших сундуках.

Было множество самых разнообразных прожектов, как подорвать полотно, по большей части неудобоисполнимых. Сошлись на том, что надобно получить должность путевого сторожа и поселиться в будке. Путевые сторожа обыкновенно жили там и вели своё хозяйство, порою обзаведясь не только детьми, но и скотиной, уж во всяком случае курами.

Предстояло исхлопотать такую должность для своих людей. И Вера после долгих поисков хода к влиятельным чиновникам в правлении Юго-Западной железной дороги решила напрямик обратиться к самому управляющему. Им был тогда барон Унгерн фон Штернберг, бывший в некоторой опале из-за катастрофы поезда с новобранцами, случившейся по причине разгильдяйства путевого мастера, когда погибли сотни юных солдат. Барон, естественно, был ни при чём, но в большом удручении. После некоторой проволочки он принял прелестную просительницу, тотчас заговорившую по-французски с отменным парижским выговором.

   — Приношу вам свои соболезнования, барон. Я понимаю, как вам сейчас тяжело.

   — Благодарю вас, госпожа...

   — Иваницкая, Надежда Петровна Иваницкая, дочь действительного статского советника Петра Иваницкого.

   — Чем могу служить? — осклабился барон.