Долгожданный любовник

— В пизду моего кузена. Это не имеет к нему никакого отношения. Если бы ты был один, я бы по-прежнему стоял на коленях на этом ковре, желая быть с тобой. Если бы у тебя была пара, или погряз в случайных связях и подобное дерьмо, или побывал в миллионе разных мест в жизни… я бы по-прежнему стоял здесь. Умоляя тебя хоть о чем-то… о чем угодно… об одном разе, если это все, что ты можешь мне дать.

Куин снова протянул руку вперед, забрался под халат и принялся ласкать длинную, мускулистую ногу… и когда Блэй отступил снова назад, понял, что проиграл эту битву.

Дерьмо, он потерял этот шанс, если только…

— Послушай, Блэй, в своей жизни я совершил много всякого дерьма, но я всегда признавал это. Я едва не умер сегодня… и это сделало меня сильнее. Там, в самолете, глядя в непроглядную ночь, я не думал, что смогу долететь. И для меня все обрело ясность. Я хочу быть с тобой.

На самом деле, он понял это задо-о-о-олго до ситуации с самолетом, но надеялся, что это объяснение дойдет до Блэя.

И, похоже, оно сделало свое дело. В ответ, парень качнул ногой, словно собирался сдаться… или уйти. Невозможно было предугадать, что именно было у него на уме.

Куин снова заговорил:

— Прости, что понадобилось столько времени… и если ты не хочешь быть со мной, я пойму. Я отступлю… и смирюсь с последствиями. Но ради любви к Богу, если есть шанс… по любой причине с твоей стороны — месть, любопытство… черт, даже если позволишь мне трахнуть себя всего только раз и больше никогда-никогда снова, а платой за это окажется то, что мне придется вогнать кол себе в сердце? Я приму это условие. Я приму это… и все то, что ты мне предложишь.

Он потянулся к Блэю в третий раз, обняв дрожащей рукой ногу Блэя. Поглаживая. Умоляя.

— И не важно, во что мне это обойдется…

ГЛАВА 27

Стоя над Куином, Блэй едва осознавал, что творилось вокруг: ощущение рук Куина на внутренней стороне бедра, трение подола халата о голень, сгустившийся в воздухе запах секса.

Он всю свою жизнь мечтал именно об этом… или, по крайней мере, с тех пор, как прошел через изменение и начал испытывать хоть какое-то сексуальное влечение. Этот момент стал кульминацией бесчисленных фантазий, и вот его тайное желание, наконец, предстало перед ним.

И ситуация была реальной: в разноцветных глазах Куина не было и тени сомнения. Парень говорил не только от всего сердца; он был в мире со своей уязвимостью.

На мгновение Блэй закрыл глаза. Покорность и Куин — немыслимое сочетание. Он никогда не сдается: ни в принципах, ни в бою, ни в своем сердце. С другой стороны, столь резкое изменение можно понять. Встреча лицом к лицу со смертью объясняет это его следование-за-Иисусом…

Проблема в том, что у Блэя складывалось ощущение, что это изменение не надолго. Несомненно, что «откровение» связано с полетом на самолете, но как и жертва сердечного приступа, севшая на специальную бессолевую диету, он не продержится долго. Да, в этот тяжелый момент Куин говорил то, что думал и чувствовал. В этом нет сомнений. Однако трудно поверить, что так будет и дальше.

Куин тот, кто он есть. И вскоре, когда его шоковое состояние ослабит хватку — возможно, этой же ночью, на следующей неделе, а может и через месяц — парень вернется к своей закрытости, сдержанности и отчужденности.

Приняв решение, Блэй открыл глаза и наклонился вниз. Когда их лица сблизились, Куин приоткрыл рот, закусил зубами полную, нижнюю губу, и словно уже смаковал вкус желаемого, облизнулся.

Бля-я. Боец был невероятно прекрасен. На его мощную обнаженную грудь лился свет от лампы, кожа блестела от возбуждения, пирсингованные соски приподнимались и опадали в такт биения сердца.

Блэй провел рукой по крепким мышцам руки, что соединяла их: от мощного плеча, до бугристого бицепса и трицепса.

Убрал ладонь Куина со своего бедра.

И отошел от парня.

Куин стал белым, как смерть.

В наступившей тишине, Блэй не произнес ни слова. Он не мог этого сделать… его голос просто пропал.

На подкашивающихся, ватных ногах он побрел к выходу из комнаты, обхватил дверную ручку и, собравшись с силами, повернул ее. Выйдя в коридор, Блэй не мог сказать, хлопнул ли дверью, или тихо прикрыл ее за собой.

Но далеко уйти не вышло. Едва сделав три шага в сторону своей комнаты, он прислонился спиной к гладкой, прохладной стене коридора.

Задыхался. Он задыхался.

И все его усилия вздохнуть были тщетны. Удушье в груди становилось только сильнее, а в глазах бодро запрыгали шахматные черно-белые квадратики.

Понимая, что собирается отключиться, Блэй соскользнул вниз по стене и зажал голову между коленей. В тайниках сознания он молился, чтобы коридор оставался пустым. Это не то состояние, которое он хотел кому-либо показывать: у комнаты Куина, с очевидным стояком и трясущимся телом, словно переживал личное землетрясение.

— Господи Боже…

«Я едва не умер сегодня... и это сделало меня сильнее. Там, в самолете, глядя в непроглядную ночь, я не думал, что смогу долететь. И для меня все обрело ясность».

— Нет, — произнес вслух Блэй. — Нет…