Доля дьявола

— С каких пор ты заделалась Коломбо? К твоему сведению, тебе понадобится новый гардероб, замызганный плащ и сигара.

— Я видела, что вы были пьяны в ту ночь, когда его убили. Вас не было дома. Вы, безусловно, были не способны в таком состоянии волочить обездвиженное тело.

— Позволь, я с тобой не соглашусь. У нас алкоголиков, ответная реакция происходит очень быстро…

— Ни один из грузовиков не выезжал той ночью. Я сплю над конюшней B, и все грузовики стояли в ряд прямо под моим окном. Я бы услышала, как заводят двигатель… да, и лебедка, о которой вы говорили? Она была сломана.

— Нет, не была.

— Была.

— Тогда как я, Господи ты боже мой, воспользовался ею, чтобы поднять тело моего отца в кузов грузовика…

Она постучала по столу.

— Не произносите имя Господа всуе…

— Иииии мы все на том же месте, не так ли? Послушай, я убийца. У меня очень низкие стандарты поведения, и я не напрасно, черт возьми, так хочу, чтобы было.

Шелби подалась вперед и, когда ее глаза столкнулись с его, он пожалел, что нанял ее.

— Вы не убийца.

Он первым отвел взгляд, проиграв в гляделки.

— Похоже, мы зашли в тупик. Я буду отрицать все, что ты скажешь и придерживаться исключительно своей версии, потому что именно так все и случилось… и твой дорогой Бог знает это. Тогда вопрос, по-видимому, заключается в том, что ты собираешься делать?

Она молчала, он незаметно взглянул на нее.

— Ну?

Она опустила глаза и сцепила натруженные шершавые руки, он воспринял ее жест, как выигрыш в их схватки.

— Не делайте этого, Эдвард. Пожалуйста… Кто бы не убил его, вы должны позволить ему отсидеть срок. Потому что иначе все неправильно, совершенно несправедливо.

О, ради Бога, она начала плакать. У нее не было истерики, на которую он мог бы многое списать, она просто плакала, как человек, испытывающий глубокую боль и ощущающий себя таким беспомощным, что не может исправить существующую несправедливость.

Господи, ему было бы лучше, если бы она прыгала по комнате, рвала и метала. Возможно, даже запрыгнула бы на стол и наорала на него.

— Шелби.

Она отказывалась смотреть ему в глаза, вытирая нос со всей элегантностью охотничьей собаки, от чего ему стало только хуже. Она, он точно знал, была настоящей. Во всем. В ней не было ничего фальшивого и напускного, с чем он так часто сталкивался в той прошлой своей жизни. У Шелби Лэндис было не больше времени на гордость и эмоции, как и у него.

Поэтому ее слезы были неподдельны.

А также весьма неудобны для него.

Эдвард взглянул на камеру наблюдения, которая была установлена в дальнем углу комнаты. Когда его допрашивал в этой комнате детектив Мерримак, там горела маленькая красная лампочка, мигая. Теперь ее не было.

«Хорошо», подумал он, подавшись вперед и положив руку на предплечья Шелби.

— Это неправильно. — Она шмыгнула носом. — Я провел достаточно много времени с моим отцом, когда все было «неправильно». С этим вроде как покончено, так будет честно.

— Посмотри на меня. — Он сжал ей руку. — Давай, ну же. Если не посмотришь, я приму это за личное оскорбление.

Она пробормотала что-то, он надавил еще раз ей на предплечья.

— Шелби? Посмотри мне в глаза.

Наконец, она подняла голову, и черт возьми, ему захотелось, лучше бы она этого не делала. Поблескивающие слезы ударили ему прямо в грудь.

— О чем ты, на самом деле, беспокоишься? — спросил он. — А? Почему ты усугубляешь проблему? Мо будет управлять конюшнями так же хорошо, как и я, вероятно, даже лучше, и у тебя всегда будет работа в Red&Black. У тебя появился милый молодой человек. Послушай меня. — Он сдвинул свою руку. — Ты в полной безопасности. Тебя никто не уволит, и ты не уйдешь в никуда, хорошо? Ты больше не сирота.

— Зачем вы это делаете? Почему вы лжете?

Эдвард освободил свою хватку и выдвинул ноги из-под стола. Ему понадобилось две попытки, чтобы встать, пока мышцы не были готовы выполнить свою работу, и он, бл*дь, возненавидел эту задержку.

— Шелби, мне нужно, чтобы ты согласилась с моим враньем. Я хочу, чтобы ты покинула эту тюрьму, вернулась в конюшни и забыла обо мне и обо всей этой чепухе. Это не твоя проблема. Не волнуйся обо мне.

— Вы уже столько пережили…

Он постучал в металлическую дверь и взмолился про себя, чтобы Рэмси оказался за этой чертовой дверью.

Как только замок открылся, Эдвард взглянул через плечо.

— Если ты хочешь помочь мне, то уходи. Ты меня слышишь? Просто уходи, Шелби… как можно дальше, и как только ты уйдешь, ты и я будем в расчете. Когда тебе было нужно, я предоставил тебе работу и место для жилья, ты должна мне. Так давай будем в расчете и начнем двигаться дальше.

Лейн по-прежнему сидел на табурете у кухонного островка мисс Авроры, когда первые лучи зари преодолели крыши гаражей позади особняка. Он уже отсидел себе задницу, и она болела, как будто в ней собрался сгусток крови. Тем не менее, он оставался в таком положении, наблюдая, как золотой свет проникает в окна и ползет по безупречно чистому полу плитки.