Доля-не-доля (СИ)

   Выхаживала старая Зельда странника. Тяжелее других ему переход через Гору дался. Не потому, что страдал больше, просто умер не сразу. Разворотил ему горный холод бока, раздуло всего. Кровь сначала носом шла, потом изо рта хлынула. Почернелые пальцы мешок сжимали, мяли постоянно - тут ли? Дух нехороший пошёл, Хранительница ждать устала, когда мученик отойдёт. А он всё не умирал. Решила Зельда обмыть бедолагу, не дожидаясь последнего вздоха. Больной уже без сознания был, блуждал где-то в дальних краях, с кем-то на непонятном наречии разговаривал. Развязала тряпки на груди, распустила ворот рубахи. Глядь, а это женщина. Батюшки, да она же на сносях!

   Кинулась к кузнецу за советом:

   - Что делать-то? Не разродится пришлая.

   Кузнец брови нахмурил:

   - Как удалось бабе через Гору перейти? Не принимает она женщин. И не в одёжке дело.

   - О чём думаешь, дурень? Перешла и перешла. Что делать?

   - А что ты в таких случаях делаешь? Освобождай дитя от материнской утробы.

   - Дитя-то я достану. А ну как оно выживет? Куда его нести? Кто наречёт и воспитает?

   - Мне принесёшь. Среди моих пусть вырастет, - ответил отец пятерых дочерей.

   Зельда вскрыла плоть женщины на последнем её вздохе, девочку вынула.

   Как заверещала новорожденная, вздёрнулась материнская мёртвая рука с мешком.

   В нём камешки потом Эльда нашла - прозрачные, но огнистые. На звёзды похожи. Велела их на Гору отнести и там оставить. Ни к чему им судьбу в Благословленном краю пытать - откуда да зачем. Посланцы вернулись едва живые, высоко подняться не смогли.

   Отнесла Зельда девчонку кузнецу.

   А через год Предки ему сразу двух сыновей послали.

   Маленькая Эльда дневала и ночевала у свой спасительницы. Хвостиком за ней ходила.

   Только однажды вспыхнула ни с того ни с сего Зельдина изба.

   Пламя в небо с гулом рвалось, а из избы крик:

   - Ру-у-ку!

   Толпа быстро стянулась на пожар, но никто не пошевелился.

   Маленькой шустрой мышкой скользнула Эльда в огонь .

   Пожар угас так же внезапно, как начался. А из обугленного остова избы вышла невредимой Хранительница Эльда.

   Глава пятая

   Талька перебрала события дня, как пёстрые речные камешки, и стала размышлять. Не всё ей мама рассказала. И узнать не у кого. Кроме бабки. Опасно это, Талька не дурочка. И братик её не помощник. Девочка бережно поправила одеяло, которое щекотало мальчику нос.

   Слезла по лесенке с полатей, к маме подошла. Крепко заснула Ирма, намаялась за три месяца. И вся изба точно в сон провалилась. Яркий лунный свет расплылся белёсым туманом. В бабкином углу тихо. Страшно. Талька с ноги на ногу переступить побоялась, так и стояла возле спящей матери.

   Вдруг ночной мрак шевельнулся, и выплыла из него угольная тень.

   Словно злой зимний ветер Талькино лицо обдул, губы заморозил.

   Тень к двери скользнула и растаяла.

   Остался на запятнанном луной полу след, будто землю просыпали ...

   Глава шестая

   Тень удалилась, и сразу посветлело в избе. Засеребрились за окном яблоневые листья в ночной росе, сочные лунные блики по стенам заиграли. Повеселела Талька и смело к занавеске шагнула. Отдёрнула одним взмахом ...

   Пуста лежанка, даже тюфяка нет.

   Талька обессилела разом. Куда бабка подевалась? Присела девочка на Эльдино ложе и призадумалась. Потом заметила, что босые ноги что-то колет. Глядь, а они все в чёрной земле. Кто же это в их чистую избу земли натащил? Растёрла ногой мелкие комочки и поняла: Эльда свой срок на земле переходила, вот и стала в землю превращаться. А вдруг да рассыплется где-нибудь грудой чернозёма, развеет его ветер, дождь размоет. А как же Благословленный Край? Вдруг Эльда никому свой дар передать не успеет? Ох, как пожалела девочка, что не знала этого раньше! Сразу бы бабке руку протянула. А теперь Эльду, или что там от неё осталось, в ночной темноте искать нужно.

   Девочка решительно из избы вышла. Даже на маму не оглянулась, к братику не подошла. Бывает такое с теми, кого судьба в дорогу зовёт.

   Сонная тишина плыла над миром. Прозрачная дымка омывала стволы яблонь и стекала вниз к Волчьему Ручью. На востоке пылали снега неприступной Горы. Одинокая гигантская лиственница , как безмолвный, но грозный страж, чернела на их величественной белизне. Ноги сами понесли Тальку по росистому сиянию травы к бурливой воде. Рубашка вымокла и налипла на ноги. Полёвка, такая мягкая в лунном свете, колола и резала ступни. Бежала девочка и не слышала, как хлопнула дверь избы, выпуская кого-то вслед за ней. И словно в его честь вдруг протяжно, печально и торжественно закричали ночные птицы.

   На берегу Ручья ветер трепал высокую чёрную фигуру. Клубящимся дымом таяли в воздухе призрачные волосы, рассыпалась пылью смертная рубаха. Талька перевела дух и крикнула:

   - Баба Эльда, вот моя рука!

   Над Горой глухо расхохотался гром.

   Ухнули совы на другом берегу Ручья.

   Понёсся к луне страдальческий вой одинокого зверя.

   Привидение задрожало, словно рассёк его на мелкие части неожиданно сильный и холодный ветер.

   - Баба Эльда, не нужна моя рука, сердце возьми! Не уходи просто так! - Талька шагнула к призраку, но остановилась. Невидимая ледяная стена не пустила.