Долина Колокольчиков

– Есть перемены, которых мы не можем избежать. Они всё равно догоняют, всегда. И чем сильнее ты сопротивляешься, тем сложнее будет потом.

Нив неожиданно и агрессивно ударила руками по стеклу, а затем бросила взгляд, полный надежды, поверх моего плеча – к нам приблизился Берти.

Но он лишь развёл руками:

– Если бы я хотел тебя утешить, то сказал бы, что в Долине Колокольчиков тоже есть зеркала, и значит, ты сможешь жить с Голатом и там, но… На самом деле, конечно, никто из нас понятия не имеет, чем всё это закончится. А когда нет возможности жить, следуя плану, нужно следовать велению сердца. А твоё сердце, госпожа Кройшпаль, сейчас точно знает, что будет правильным, как бы тебе ни было сложно принять это.

Нив вновь опустила взгляд. Она почти полностью растаяла. Лишь пальцы на зеркале да белки глаз – вот и всё, что представало перед нами из тьмы.

– Хорошо, – шепнула она. – Я скажу ему. Он найдёт вас с помощью того сердолика, который вы дали.

– Поклянись, – потребовал Берти. – По-настоящему, на своей искре – что расскажешь ему обо всём сейчас же и попросишь его найти нас

как можно скорее. В противном случае я сам явлюсь к вам уже завтра. И даже если ты попробуешь спрятать Голата, уведёшь его куда-то из хижины, я вас всё равно найду.

– Так ты угрожаешь мне, добрый детектив? – огрызнулась она.

– Да, – просто сказал Берти.

Нив выругалась и поклялась… Когда Морган отпустил формулу, зеркало, переутомлённое сеансом связи, вдруг треснуло.

– Ай-ай-ай! – схватившись за голову, тотчас посетовал Берти. – Как так-то?! Гостиничная собственность!

– Чур, теперь его вешаем не в моей, а в вашей комнате! – охнула я.

Говоря намеренно громко и весело, чтобы стереть тяжелый осадок от встречи с Нив, мы вернулись в деревню.

Перед сном я долго сидела на подоконнике в своей комнате и, глядя на ночное небо, расчёсывала волосы магическим гребнем хранителя Рэндома. Я так и не придумала план того, как можно спасти Силграса.

Моя любимая тактика: написать список из ста идей, какими бы они ни были идиотскими и как бы тяжело ни шли уже после десятой по счёту, – в этот раз не сработала. По номеру были живописно разбросаны исчерканные листы, но даже оптимист во мне понимал, что всё это чушь, а не реальные выходы из ситуации.

Более того, я ничего не могла поделать с тем фактом, что мои мысли то и дело возвращались к той пещере с Хэвором и личем.

Всё закончилось хорошо, да. Но я снова и снова вспоминала свой ужас и отчаяние в те минуты, когда Пушшентай умирал у меня на руках, и это впервые узнанное, прочувствованное собственное бессилие теперь жило где-то внутри меня и омрачало привычную веру в то, что всё получится.

По долгу службы я часто видела мёртвых. Куда чаще, чем обычные горожане, но никогда прежде никто не шептал: «Я не хочу умирать», плача у меня на коленях.

И это повлияло на меня гораздо сильнее, чем я могла подумать, пусть я по-прежнему искренне смеялась, любопытничала, наслаждалась едой и общением со своими изумительными спутниками…

– Ну уж нет, – объявила я, закручивая волосы в пучок и боевито втыкая в них гребень. – Истерзанных, надломленных, осторожничающих в мире полно. Я играю за другую команду.

Спрыгнув с подоконника, я хрустнула пальцами и снова взялась за перо.

Напишу ещё сто идей.

* * *

Берти Голден-Халла

Утро в Сонном Облаке выдалось просто прелестным. Берти с искренним удовольствием жмурился на ярком солнце и подставлял ему то одну, то другую щеку, надеясь согреться впрок.

Сыщик шёл к западному флигелю трактира: комната Тинави располагалась там, на первом этаже, тогда как они с Морганом переночевали в номере под крышей, в компании пауков, мышей и даже унылого привидения, которое до самого рассвета бормотало, жалуясь на судьбу из-под кровати Гарвуса.

– Да заткнись ты! – застонал в какой-то момент Морган, накрывая лицо подушкой, но призрак, не говоривший на дольнем языке, воспринял это как сочувствие и поощрение к более развернутым жалобам…

Повторить свою мысль на норшвайнском Моргану помешало воспитание. Берти не вмешивался. Он всегда любил наблюдать за живой природой и верил в способность других людей разбираться со своими проблемами самостоятельно.

Стоило ли говорить, что Гарвус поутру был не в самом благодушном настроении, что выражалось у него в особенно тяжёлом взгляде и мрачно поджатых бледных губах. Не размениваясь на комментарии, он свалил в неизвестном направлении, бросив лишь:

– Выезжаем в десять утра. Буду ждать вас у колодца.

– А может, это мы тебя будем ждать? – зевнул-подмигнул Голден-Халла, пока не нашедший в себе силы слезть с койки.

– Это было бы прекрасно. Но вероятность такого сюрприза, согласно опыту, ничтожно мала, – проворчал невыспавшийся Морган.

Стоило ему шагнуть за порог, как из-под кровати донеслось печально-прощальное: «Спасибо, что выслушал, чужеземный господин…»

Гарвус содрогнулся и поскорее захлопнул за собой дверь.

И вот теперь Берти притопал под окно Тинави. Оно было распахнуто, задёрнутые занавески колыхались на свежем летнем ветру.

Голден-Халла костяшками пальцев постучал по раме.