Долина кукол

– Лайон, я не хочу, чтобы у нас была всего лишь любовная интрижка в командировке.

– Сядь, Анна. – Он бережно подвел ее к краю кровати. – Если бы я думал, что ты хочешь только этого, я бы вообще ничего не начал. И если бы мне была нужна девочка только на выходные, то здесь нашлось бы из кого выбрать. И мне не пришлось бы долго добиваться той, на ком бы я остановил выбор. Вокруг этой премьеры в Нью-Хейвене царит какая-то странная надрывно-истерическая атмосфера. Сегодняшняя ночь пройдет, наступит понедельник… В понедельник ты вернешься в Нью-Йорк. Там будет совершенно иной мир, и эти два выходных будут казаться сном. Я хочу, чтобы ты знала, если это произойдет… я пойму тебя.

– А ты сам? – спросила она. – Для тебя здесь тоже могла бы быть эта надрывно-истерическая атмосфера? Он рассмеялся.

– Боже мой, Анна, да знаешь ли ты, сколько у меня уже было этих Нью-Хейвенов, Филадельфии и Бостонов? Сегодня всего-навсего еще одна точно такая же ночь. За одним чудесным исключением: рядом со мною – ты.

Протянув руку, она коснулась кончиками пальцев его лица.

– Я люблю тебя, Лайон.

– И об этих словах я тоже не буду тебе напоминать.

– Ты не веришь мне?

– Наверное, сейчас ты действительно так думаешь. По-моему, такая девушка, как ты, не ляжет в постель с мужчиной, если не убеждена, что любит его.

– Я никому в жизни не говорила таких слов, Лайон. Я действительно люблю тебя.

Он отошел и закурил сигарету. Когда он обернулся, на его лице застыло решительное выражение.

– Сейчас я провожу тебя в твой номер. – Подойдя к стулу, он взял ее пальто.

Она опустилась на краешек кровати.

– Лайон… я не понимаю..

– Не будем спешить с этим. Посмотрим, как ты отнесешься к этому в понедельник… в Нью-Йорке.

– Отнесусь точно так же.

– Я не могу воспользоваться такой возможностью. Она медленно поднялась.

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ушла? – Она все видела перед собой, словно в тумане.

– Боже мой, Анна, как раз этого я хочу меньше всего. Но ради тебя… я…

– Лайон… я хочу остаться, – робко проговорила она. Он с любопытством посмотрел на нее, словно оценивая значение ее слов. Вдруг лицо осветилось одной из его неуловимых улыбок, и он сорвал с себя пиджак. Приблизившись, он протянул к ней руки.

– Иди же сюда, прекрасная, славная моя девчонка. Я пытался вести себя благородно, но моя крепость пала, ты не оставила от нее камня на камне.

Анна чувствовала, как ее губы растягиваются в попытке улыбнуться. Он нежно обнял ее и отпустил. Что же теперь? Вот он развязывает галстук. А что же полагается делать ей? Она действительно хочет лечь с ним в постель, но ведь, наверное, существуют какие-то нормы поведения в такой ситуации. Не может же она просто начать стаскивать с себя одежду, как девица из стриптиза. О боже, но почему она не надела свою новую комбинацию и не спросила у кого-нибудь, как полагается вести себя в подобных случаях? Он уже снимает рубашку. Ей нужно что-то делать, не стоять же вот так…

Он расстегнул ремень на брюках и небрежно показал на дверь в ванную.

– Хочешь раздеться там?

Она молча кивнула и бросилась в ванную. Закрыв за собой дверь, оставшись одна, она разделась. Что же теперь? Не может же она вот так голая выйти в комнату. Сколько она грезила именно о такой минуте, когда она отдаст себя мужчине, которого полюбит. Но ведь не так же, не в маленьком номере отеля в Нью-Хейвене! В своих мечтаниях она представляла себе роскошную двуспальную кровать, ее воображение рисовало, как в тончайшей прозрачной ночной рубашке она неслышно проплывет по воздуху в объятия своего мужа. Вокруг будет царить полумрак, и она эфирным созданием скользнет под покрывало навстречу нежным объятиям своего возлюбленного. Дальше этого в своих грезах она никогда не заходила и не рисовала себе настоящий половой акт; она мечтала лишь о своих чувствах и романтически-возвышенной обстановке, сам же возлюбленный виделся ей смутно, с размытыми чертами. И вот теперь у него есть лицо… а у нее и в помине нет прозрачной ночной рубашки. Она стоит голая, дрожа и щурясь от резкого света, не зная, что же ей делать.

– Эй, там! Мне здесь ужасно одиноко, – раздался голос Лайона.

Лихорадочно осмотревшись, она схватила большое купальное полотенце и, завернувшись в него, робко открыла дверь.

Лайон лежал в постели, накрывшись до пояса покрывалом. Загасив в пепельнице сигарету, он протянул руки ей навстречу. Она повернулась, чтобы выключить свет в ванной.

– Пусть горит, – сказал он. – Хочу видеть тебя… поверить, что в моих объятиях действительно ты.

Она подошла к кровати, и он взял ее за руки. Полотенце упало к ее ногам.