Долина ужаса

— Вы так думаете? Но я вправе сказать лишь одно: если здесь и кроется тайна, то она не мне принадлежит и не в моих привычках выдавать чужие секреты.

В этот момент в комнату вошла миссис Дуглас, стоявшая, оказывается, около полуоткрытой двери.

— Довольно, Сесил, — сказала она, — вы сделали для нас достаточно.

— Более чем достаточно, — уважительно заметил Холмс. — Я глубоко сочувствую вам, миссис Дуглас, и прошу положиться на наш здравый смысл и нашу порядочность. Весьма возможно, что я поступил ошибочно, не исполнив вашего желания, которое передал мне доктор Уотсон. Однако в то время у меня еще были причины предполагать, что вы замешаны в преступлении. Теперь я убежден в обратном. Тем не менее еще осталось много невыясненного, и я посоветовал бы вам упросить непреклонного мистера Бэркера поведать всю историю.

Тут миссис Дуглас вскрикнула, а все мы были поражены, увидев человека, который как бы выступил из стены и теперь шел к нам из темного угла. Миссис Дуглас повернулась и обняла его; Бэркер сжал его протянутую руку.

— Так лучше, Джон, — сказала миссис Дуглас, — я уверена, так лучше.

— Да, мистер Дуглас, — подтвердил Холмс, — гораздо лучше.

Человек стоял, изучая нас. Он щурился, видимо, от света. Лицо у него было примечательное: смелые серые глаза, густые подстриженные седеющие усы, выступающий вперед волевой подбородок, резко очерченный рот. Дуглас обвел всех нас взглядом и, к моему вящему удивлению, подошел ко мне, протягивая связку бумаг.

— Я слыхал о вас, — сказал он. Произношение у него было не вполне английское, но и не чисто американское, в общем мягкое и приятное. — Вы писатель, — продолжал он. — Но ручаюсь, доктор Уотсон, что еще никогда через ваши руки не проходило таких историй. Изложите их, как хотите. Я только вручаю вам факты. Два дня я провел взаперти и, пользуясь слабым дневным светом, который проникал в убежище, набрасывал свои воспоминания. Это история Долины ужаса.

— Долина ужаса — это прошлое, мистер Дуглас, — спокойно сказал Шерлок, — а нам теперь хочется услышать о настоящем.

— Услышите, сэр, — ответил Дуглас. — Вы позволите мне закурить?

Холмс протянул сигару.

— Благодарю вас, мистер Холмс. Насколько мне известно, вы сами курильщик и поймете, что значило для меня не курить два дня, имея под рукой все необходимое, но опасаясь, как бы запах дыма не выдал тайник. — Он прислонился к камину и втянул в себя аромат сигары. — Я много слышал о вас, мистер Холмс, не подозревая, что мне придется встретиться с вами. Обещаю, раньше, чем вы ознакомитесь вот с этим, — он кивнул головой в сторону бумаг, — вы скажете, что я сообщил вам кое-что новое.

Макдоналд хмуро смотрел на пришельца.

— Я в недоумении, — произнес он наконец. — Если вы мистер Дуглас из Бирлстоунской усадьбы, то причины чьей же смерти разыскивали мы эти два дня? И откуда вы теперь выскочили, точно чертик из табакерки?

— Ах, мистер Мак, — заметил с укоризной Холмс. — Вы не захотели перечитать описание приюта короля Карла! В те дни люди нередко прятались в отличные тайники, а они, послужив однажды, могут пригодиться и в другой раз. Я был убежден, что мы разыщем мистера Дугласа под этой крышей.

— Сколько же времени вы морочили нам голову таким образом, мистер Холмс? — сердито спросил инспектор. — Долго ли вы предоставляли нам возможность тратить силы и время на совершенно нелепые, как вам было известно, розыски?

— Ни одного лишнего часа, дорогой мистер Мак. Только в прошлую ночь у меня возникли новые соображения, и, так как их можно было доказать лишь сегодня вечером, я предложил вам и вашему коллеге днем отдохнуть. Скажите, пожалуйста, что мог я сделать еще? Увидав платье, вынутое изо рва, я сразу понял, что убитый — не мистер Дуглас и мы, вероятнее всего, нашли тело велосипедиста из Тенбриджа. Другого заключения вывести было нельзя. Поэтому мне следовало выяснить, где мог скрываться мистер Дуглас, и я нашел, что, вероятнее всего, он при содействии жены и друга спрятался в доме, представлявшем такие удобства, а позднее собирался бежать.

— Вы оказались правы, — с одобрением сказал Дуглас. — Мне хотелось ускользнуть от вашего британского правосудия, поскольку я не знал, какое наказание оно наложит на меня. Вместе с тем мне казалось, что таким образом и заставлю преследующих меня злобных псов потерять след. Знайте, я не сделал ничего, что заставило бы меня стыдиться, ничего, что я не готов был бы повторить снова. Впрочем, вы сами убедитесь в этом, когда я закончу мой рассказ.