Долина золотоискателей

Услышав этот бодрый голос, я чуть не лечу кубарем с пригорка. Пара любопытных овец испуганно отбегают в сторону, и тут же все стадо начинает блеять. Я качаю головой. Что верно то верно, я их предводитель. Уже меньше терзаемый раскаянием, я поворачиваю голову в сторону Грегори, который уверенной и раздражающе веселой походкой спешит к моему пьедесталу и начинает подниматься. Судьба – злая особа, подслушивает наши мысли и подкидывает самые невероятные и зачастую неловкие обстоятельства. Я лишь пару сотен раз прогонял в голове варианты примирения – например, как случайно встречаю Грегори в баре и бросаю короткое «извини», а он улыбается, пожимает плечами и проходит мимо. Конфликт исчерпан. И уже к вечеру Риды уезжают куда-нибудь в другое место искать благодатную землю. Вдруг становится не по себе. Удивительно: Грегори уже ориентируется в нашей долине не хуже меня.

Я успеваю лишь сесть поудобнее, когда он опускается рядом. Глаза непроизвольно цепляются за его кепи, которое даже я успел возненавидеть.

– Я брожу по вашему ранчо уже два часа в поисках тебя, – говорит Грегори.

Я смотрю вперед, на овец. Слишком стыдно смотреть на Грегори. Повезло ему, не «уже», а «целых» два часа он гулял по раю, по нашему ранчо. Вот только ради чего?

– Патриция так мило рассказывала, куда ты пошел, и так подробно объясняла… я не решился признаться, что ничего не запомнил. Меня спасло, что она показала рукой направление. – Он говорит будничным тоном, но я все еще изнываю от подозрений. – Как у вас тут красиво, что днем, что ночью… – продолжает он громким шепотом. Кажется, он сейчас искренен. – Франческо!

– Да, Грегори? – стараюсь говорит непринужденно.

– Ты какой-то странный, Франческо. – Пока я думаю над ответом, он добавляет то, отчего я сгораю от стыда: – Ты не смотришь на меня из-за моего цвета волос? Тебе противны рыжие люди?

Я даже и не понимаю, сказал ли он последнюю фразу или это отголосок его мыслей.

– Нет! Конечно, нет! – Тут я и правда чуть не падаю с пригорка. Обегаю взглядом овец, проверяя, все ли на месте. И поворачиваюсь к Грегори. Точно! Овцы! – Прости, отец сдерет с меня шкуру даже за одну потерянную овцу. Они послушные и обычно не уходят в лес, но я стараюсь лишний раз не спускать с них глаз.

Мне кажется, я гений! Ну кто мог придумать оправдание лучше? Бог?

– Ты спал. Я видел, – ровно замечает Грегори.

Я прищуриваюсь и пристально смотрю на него. Он отводит глаза. Понятно. Все. Меня поймали, юлить уже нет смысла. Я поджимаю губы и глубоко вздыхаю. Думаю, я достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за свои слова и поступки.

– Два дня назад я повел себя не лучшим образом. Я не должен был равнять тебя и твоего брата. Черт, я, честно говоря, и брата твоего не знаю. Просто вышел неприятный инцидент, и я ополчился на всю вашу семью. – Я облизываю губы, ища слова. Грегори ждет, смотрит опять с этой своей детской наивностью. – Ты не кажешься мне плохим парнем. Осмелюсь предположить, что ты лучше своего брата. – Он меняется в лице, но я не понимаю этих эмоций. Я лихорадочно продолжаю: – И конечно же, я ничего не имею против рыжих!

– Правда?

– Да, – не знаю точно, о чем он, поэтому просто киваю и зачем-то бросаю: – Твои веснушки забавные!

Какое определение можно придумать веснушкам, чтобы подбодрить человека? Забавные? Франческо, ты идиот!

– Ох, ну… Их много, – смущенно бормочет он и смотрит на мое стадо. – Стоит нам задержаться в каком-нибудь городе на полгода, как люди сразу начинают кричать в спину: «Да это один из Ридов! А какой? Да хрен их поймешь, все на одно лицо, рыжие!» Поэтому я ношу кепи, чтобы хоть как-то выделяться.

– Это неплохо.

– Конечно, неплохо! – Он поворачивается, и в его глазах плещется лукавство. – Мой брат, Майкл, побрился налысо! Под ноль! – И Грегори, как и подобает Грегори, заливается звонким смехом, стараясь выдавить из себя продолжение истории. – Правда, его понять можно, волосы вьются как у овцы! – И он снова смеется.

– Сними кепи, Грегори.

Не знаю, что такого я сказал, но переливы колокольчиков прекратились. Грегори удивленно смотрит на меня, а ветер колышет одинокую прядь, выбившуюся из-под его головного убора. А ведь мне интересно. Жутко интересно рассмотреть его волосы, цвет у них правда необычный. Но не уверен, имею ли я право о таком просить. Но ветер уже унес слова и спрятал в переливах травы. Я поднимаю руку и опускаю. Чего я делаю? Грегори тянется к своему кепи сам, хватает за козырек и медленно снимает. Пряди волнами падают ему на лоб, скулы. Самая длинная касается мочки уха. Они переливаются, путаясь между собой. А потом он, видимо, стесняясь, рукой зачесывает их назад и вдруг превращается в одного из персонажей с картин матушки.

– Не приноси сюда это свое кепи больше! – Я фыркаю от его бестолковых копошений. – Волосы как волосы.

– Спасибо, Франческо… – Его улыбка, неспокойная река, меняет настроение с застенчивого на таинственное, а взгляд становится серьезным и устремляется куда-то в облака. – Хорошо. В кепи жарко.