Должность

 Как только длинный отчалил, лицо Олега Власыча исказилось злобой:

-Кто это был? – поинтересовался я.

-Крысин, начальник штаба Алильханова,- ответил Олег Власыч, делая большой глоток из фужера.- Профессиональная сволочь.

                                                                 2

   Я все ждал музыки и танцев – мазурки или венского вальса, но дождался дворецкого, который вышел в зал и крикнул зычным голосом:

-Прошу на аукцион!

 Олег Власыч потянул меня за рукав, и мы проследовали в небольшую залу, где стояли невысокие черные кресла. Приятно было после почти двухчасового бдения ощутить их мягкую упругость. На моем кресле, в отличие от кресла Олега Власыча, лежал даже веер.

  -А вот и он.

 Я посмотрел туда, куда указывал Олег Власыч – шишка на лбу неприятно заныла – к первому ряду кресел продирался Алильханов. Рядом с ним вышагивал длинный Крысин.

 Неподалеку от первого ряда расположилась небольшая эстрада с трибуной. Там же на мраморном постаменте стояла странная статуя – вроде как крылатая женщина с оторванными руками и головой.

 Откуда ни возьмись, точно сказочный колобок, на эстраду выскочил … да это и был Колобок – щеки что репа, живот так и норовит оторвать пуговки на фраке, в руке у него был деревянный молоток.

-Господа, – крикнул Колобок.- Начнем же то, чего ради явились сюда, – аукцион, извиняюсь за выражение. Все собранные денежки пойдут на нужды нуждающихся, извиняюсь за выражение.

  Он стал за трибуну и вдруг, словно за провинность какую, ударил по ней молотком:

-Лот «Победа». Пятьсот тысяч, кто больше?

 Я смотрел на происходящее сквозь пальцы, больше разглядывая плечи дам, а вот Олег Власыч весь подался вперед, собрался, натянулся как стрела.

 -Шестьсот тысяч, господин Алильханов, раз, - бормотал между тем Колобок,- Шестьсот тысяч два…

 Дамы, плечи которых я рассматривал, отчего-то обернулись и сами стали смотреть на меня. Я недоуменно огляделся – да все глаза в этом зале были обращены к моей скромной персоне!

 -Поднимите веер,- прошипел Олег Власыч, багровея от ярости.

 Я испугался и поднял веер.

-Семьсот тысяч, господин Антушкин, раз, - вытерев пот со лба, пропел Колобок.-

Семьсот тысяч, два.

 Алильханов блеснул на меня глазами и поднял веер.

-Восемьсот тысяч, господин Алильханов, раз…

 Так мы поднимали веера до тех пор, пока Колобок не начал:

-Два миллиона господин Алильханов, раз. Два миллиона два.

 Я, вошедший в азарт, готов был поднять веер, но Олег Власыч пребольно ударил меня под коленную чашечку.

-Два миллиона три! Победа продана!

 Алильханов, вдруг осунувшийся и словно даже похудевший, полез к эстраде получать свою безрукую статую, стараясь сохранить улыбку на лице.

-Пойдемте, Сергей Леопольдович, - весело сказал мне Олег Власыч, - Мы победили.

 Чувствуя онемение в колене, я едва сдержался, чтобы не ударить его по седой голове деревянной ручкой веера.

Глава шестнадцатая  Вертеп

   После бала к нам присоединился Семен Никитич. Он был в приподнятом настроении и, как будто слегка навеселе.

-Победа, - говорил он, прыгая через разноцветные от неона лужи к «линкольну». - Ах, как она пьянит!

 Чтобы пьянила не только победа, мы отправились в то место, которое Олег Власыч назвал «раем и адом в одном флаконе».

 Как  только мы вошли, сопровождаемые раболепной улыбкой швейцара, я сразу понял: да, рай и ад.

 Публика толпилась у двух широких бочек, на каждой танцевала полуголая девица.

-Пройдемте во-он туда,- улыбаясь, пригласил Семен Никитич.- Кажется, там наша хорошая знакомая.

 И верно – девушка, танцующая на одной из бочек, показалась мне знакомой.

-Здравствуйте, Сергей Леопольдович, - весело сказала она, выделывая своим чудным телом такое, что сам черт не брат.

-Степа, - ахнул я,- А как же Киря?

-Киря с бабушкой.

 Должен признаться, эта встреча меня малость расстроила: я привык уже относиться к Степе как к собственной дочери. Но хорошее абрау-дюрсо понемногу выветрило тяжелую думу, столь свойственную русскому человеку.

  -Можно проголосовать? – подошел мужичок, что называется, интеллигентного вида. Одет он был в весьма потрепанное пальтишко, и было странно, что его сюда пустили.

 -Конечно,- Степа улыбнулась и немного наклонилась. Мужичок слегка дрожащими пальцами просунул в резинку на, простите, трусах девушки какую-то бумажку.

 Странная вообще здесь была публика! Многие похожи на нищих, кое-кто и вовсе ни на кого не похож. И, тем не менее, они пили вино и разглядывали умопомрачительных девушек. Таких, как Степа. Я повернулся посмотреть, какова  вторая девушка, и увидел Алильханова. Он стоял рядом с бочкой, приторно морщась. Длинный начштаба что-то шептал ему на ухо.

-Мы за вас, – сказал мне, подойдя, какой-то толстяк. В руке у него была авоська с батоном и кефиром.

 Он неуклюже засунул за резинку на трусах Степы бумажку и ушел.

 Теперь люди подходили десятками, и моей горничной скоро пришлось высвободить из-за резинки целую пачку бумажек.

«Куда же она их денет?» - подумал я и тут же получил ответ. Оказывается, в бочке была прорезь, в которую все бумажки самым расчудесным образом и поместились. Кроме одной, отлетевшей в сторону.

 Я поднял ее. Развернул.