Дом 1000 дверей

- Может, может, - согласились Аук, Аус и Аун. Даже Аум пробормотал что-то вроде «ну да».

Аул обратился к В.:

- Есть у тебя нечто ценное? Какая-нибудь очень дорогая тебе вещь?

Но у В. не было ничего, даже носового платка в кармане.

- Плохо дело, - сказал Аул. - Идти дальше мы не можем. Отпустить тебя мы тоже не можем, потому что если останешься в живых ты, то и беспокойство твое останется и оно так или иначе нас убьет. Что же делать?

В. не знал, что делать. Но Аум знал: он с грохотом выбил опять один из металлических листов и теперь подступал к В., протягивая к нему руки. В. весь съежился.

Но тут Аул свнова выручил В.:

- Стой! Остается еще одно решение, хотя оно уж точно последнее! - и он достал здоровенный тяжелый нож из-за пазухи. В. похолодел.

- Мы вынуждены, понимаешь? – мягко проговорил Аул, приближаясь к В. с ножом в руке. - Ты должен отдать что-то дорогое, что-то очень, очень дорогое. Если ты отдашь это добровольно, то не придется брать вдвойне, - Аул навис над В., замахиваясь на него ножом. Остальные бородачи обступили В. Он не мог спастись, не мог… Он пытался сопротивляться, но его схватили и держали так, что он не мог пошевелиться. Аул ухватил В. за руку. Он поднес руку В. к черной дыре в туннеле и занес над рукой нож…

- Не-еее-е-еет! - закричал В.

- Ты отдашь самое дорогое добровольно? – спрашивал Аул. - Тогда нам не придется брать вдвойне!

Но В. даже не понимал, что говорит Аул, он кричал во весь голос и напрягал все мышцы своего тела, но не мог сладить с бородачами.

Аул посмотрел на В. внимательно и тихо произнес:

- Нет, он не отдаст, он никогда не отдаст самое дорогое добровольно. Придется взять вдвойне.

И тут же Аум ухватил В. за левую руку и приставил ее к правой. Теперь Аул мог одним ударом отрубить В. обе руки.

- Нет, нет, - умолял В., - не надо, пожалуйста, не надо! Только не это! Нет, нет!

Аул пристально смотрел в глаза В.:

- Ты не понимаешь. Мы все умрем из-за тебя, - он приблизил свое лицо вплотную к лицу В. и медленно проговорил: - Ты не понимаешь, и ты никогда не отдашь самое дорогое добровольно.

И больше не мешкая, Аул замахнулся и обрушил нож на руки В.

- А-а-а-а! - кричал В. Словно в страшном сне он видел, как две его отрубленные руки исчезали в черном космосе.

- Нет, нет, нет! - только и мог повторять он. Культи его рук заботливо обмотали лоскутами, оторванными от мантии Аула, но В. ничего не чувствовал и ничего не видел. Перед его взором стояли только две его руки, которые он навсегда потерял.

В. не видел, как они шли и стены туннеля расступались. Он не помнил, как они миновали несколько перекрестков. Не помнил, как они подошли к двери, как вышли через нее на свет… Он ничего не помнил, он помнил только две свои кисти, две свои руки, без которых он больше не человек, не человек… Лучше бы ему умереть, лучше умереть, умереть… Он не может, не может этого перенести, он не может… Они все равно что убили его, убили, убили…

*******

В. казалось, что свет померк. Но на самом деле В. даже не потерял сознание. Он уже перестал кричать, но его трясло. Он не понимал, где он, кто он и кто эти люди, которые заботливо поддерживали его под локти. Они куда-то пришли и В. усадили на стул. Здесь было светло. Пришел какой-то человек. Он стал шептаться с теми, которые привели В. Этот человек казался В. лишь мутным белым пятном, он приблизился к В.

В. силился разглядеть человека, он словно продирался сквозь белый туман, но с его зрением что-то стряслось. Он никак не мог сфокусировать свой взгляд. Вдруг В. почувствовал на своих глазницах две теплые руки. Потом некто отнял руки и В. смог открыть глаза и пришел в себя. Он вспомнил, кто он и кто привел его сюда. Эксикурсоводы шли с ним по туннелю… И тут на В. обрушилось все его горе. У него больше нет рук!

Но, может быть, то был только страшный нелепый сон? В., зажмурившись, по?днял свои руки, но не мог даже взглянуть на них. Он так боялся что это правда. Но бесконечно медлить было нельзя, и В. посмотрел на свои руки. Он увидел две уродливые культи вместо своих прекрасных кисте?й, вместо длинных и утонченных, но сильных пальцев, которыми он так гордился. Два чудовищных обрубка вместо крепких и ловких рук, которыми он утирал свои слезы, которыми похлопывал друзей по плечу, которыми ласкал женщин. С бесконечным отчаянием В. созерцал свое уродство и думал о том, что теперь он отныне и навсегда инвалид.

- Не беда, - проговорил мягкий голос.

В. по?днял глаза и наконец рассмотрел того, кто сидел перед ним на стуле. Если бы В. не был в такой печали, он нашел бы истинное удовольствие в созерцании лица этого человека. Спокойные синие глаза, мягкие темные волосы, зачесанные назад, плавно изогнутые линии губ… От него так и веяло спокойствием, теплом и радушием.

- Не беда, - повторил незнакомец и ласково улыбнулся В.

Не беда? Он говорит В., что потеря обеих рук не беда! Что же тогда беда в понимании этого красавчика?