Дом алфавита

— Дитер Шмидт! Его звали Дитер Шмидт. Они погибли. Погибли той же ночью, когда сбежали. А что?

— Я вам не верю, а поэтому мне надо знать, сколько вас.

— Нас всего трое, а еще вы и Герхарт Пойкерт. Можете быть уверены.

Она снова обернулась.

— Вот, — произнесла она, протягивая открытый конверт.

Штих вытащил лист бумаги и прочел, не проронив ни слова.

— Зачем вы это написали? — спросил он, приподнимая уголок рта и передавая бумагу Крёнеру.

— Это копия. Оригинал я сдала на хранение вместе с завещанием. Это гарантия того, что со мной и Герхартом ничего не случится.

— Ошибаетесь. Если на нас донесут, мы Герхарта прихватим с собой, вам ясно?

Она кивнула Штиху.

— Вы считаете, что этим письмом мы друг друга удержим?

Она снова ему кивнула.

— Увы, — произнес Штих, секунду переговорив с остальными, — в сложившейся ситуации мы постоянно будем бояться, что с вами что-то случится. Страхование жизни должно быть двухсторонним. Мы вынуждены попросить вас уничтожить оригинал. Нельзя, чтобы он лежал у адвоката.

— А что дальше?

— Взамен можем предложить вам договор. Его вы отдадите на хранение адвокату. С ним у вас появятся уступки. Можем зафиксировать в нем, что мы получим крупную сумму в случае вашей смерти. Если вдруг вы и Герхарт умрете не своей смертью, мы окажемся под подозрением.

— Нет. — Петра отметила, как взбесился Ланкау, когда она замотала головой. — Эту бумагу я храню в другом месте.

— Где? — Штих склонил голову набок.

— Это мое дело.

— На такое мы точно пойти не можем.

Как только прозвучал ответ Штиха, Петра сразу же развернулась и решительно двинулась в сторону выхода. Остановилась она, когда Штих окликнул ее уже в третий раз.

Затем он подошел к ней.

Под любопытными взглядами целой толпы они проговорили весь вечер. Петер Штих принял ее предложение и был очень откровенен, но в то же время даже не попытался скрыть, что и ей, и Герхарту Пойкерту придется поплатиться, если она когда-нибудь злоупотребит его открытостью.

Ему удалось ее успокоить. Как ей было прекрасно известно, все трое, как и Герхарт Пойкерт, были высокопоставленными офицерами СС. Таких, как они, могли приговорить к пожизненному заключению или даже смертной казни, если их найдут и дело дойдет до суда. Все они будут в безопасности, если никто не узнает их настоящих имен. Поэтому им всем — и ей тоже — надо держаться вместе, чтобы Герхарт Пойкерт мог жить дальше. С ее стороны требовалось гарантировать молчание — свое и Герхарта.

Если она выполнит условие, у них было что предложить ей взамен. У Герхарта Пойкерта будет другое имя — то, что предназначалось Дитеру Шмидту.

В таком случае его будут звать Эрих Блуменфельд. Имея острые черты лица, он вполне сойдет за того, в ком течет еврейская кровь, особенно если его светлые волосы покороче сбрить. Пока они будут придерживаться этой версии, с ним ничего не случится. Скоро люди поймут, почему кое-кому из евреев потребовалась психиатрическая помощь. Симулянты подарят ему новую жизнь и впредь обеспечат ему уход.

Ничто не мешало Петре поехать за Герхартом Пойкертом и быть рядом с ним.

— И так вы осели во Фрайбурге? — Лорин покачала головой. — Но ведь именно в этом городе никто из вас не был в безопасности.

— Так уж получилось. Остальные выбор уже сделали. И тут неподалеку мои родственники живут. У меня ведь нет причин скрываться.

Сложив руки, Петра подтолкнула чашку костяшками пальцев.

— И все ведь было хорошо. Пока вы и ваш муж не появились. Двадцать семь лет все шло гладко. А с точки зрения симулянтов, у города много преимуществ. Во-первых, рядом Швейцария, а во-вторых, все, кто мог их узнать, погибли в результате бомбардировки резервного госпиталя, если до нее их никуда не увезли. Наконец, никто из симулянтов не рос во Фрайбурге и не имел с городом никаких иных связей. Если оглянуться назад, выбор был сделан правильный.

Так они и поступили. У всех появились новые имена — все организовал Штих. Сам он стал Германом Мюллером. Вильфрид Крёнер — Хансом Шмидтом. Хорст Ланкау — Алексом Фабером, а Герхарта Пойкерта поместили в частную клинику под именем еврея Эриха Блуменфельда. Отдав скромную сумму, четверо мужчин свели свои татуировки у пожилого врача из Штутгарта — хоть его и оправдали в Нюрнберге, ему было что скрывать. За две тысячи марок стерли все физические свидетельства истинных личностей всех четырех.

— По-моему, у Брайана татуировка до сих пор есть, — призналась Лорин.

Она уже много лет не обращала внимания на пятно, которое всегда считала результатом солдатского дурачества.

Переезд Герхарта Пойкерта не доставил им проблем. Из Кёльна он отправился в Ройтлинген, а оттуда его перевели в Карлсруэ. Когда они наконец забрали его оттуда и повезли во Фрайбург, новое имя уже давно за ним закрепилось.

Петра была счастлива, что Герхарт вернулся во Фрайбург, и долгое время мечтала, что он поправится. Поэтому она осталась одна. Такова была цена.

Но несмотря на силу и привязанность Петры, состояние Герхарта Пойкерта не менялось. Он, как всегда, оставался неприступным, замкнутым; он был совсем близко, но в то же время далеко.

Как любовник за стеклом.