Дом без выхода

…"Встреть я его на улице, пожалуй, не узнала бы", — подумала Виолетта, разглядывая приближающегося к ее столику мужчину. Игнатьев сильно сдал, потолстел, обрюзг. Он был в штатском, в довольно приличном костюме, но пиджак и брюки стали ему маловаты. Лицо одутловатое, под глазами — мешки. "Пьет, — заключила Виолетта и с удовлетворением констатировала про себя: — Нет, все-таки правильно я тогда сделала, что рассталась с ним".

Павел неуклюже протиснулся между столиками, наклонившись, чмокнул Виолетту в щеку и грузно опустился на стул, жалобно скрипнувший под его массивным телом.

— Привет! А ты совсем не меняешься. Все такая же!

— Какая? — кокетливо поинтересовалась Виолетта, подперев щеки кулаками.

— Хитроглазая, — усмехнулся Игнатьев, окинув ее взглядом, и добавил: — Девчонка.

Этот эпитет понравился Виолетте куда больше, чем напыщенные словеса Клавдия.

— Да и ты не стареешь, — попыталась она вернуть комплимент, но Павел только махнул здоровенной ладонью — мол, не трепи языком, сам про себя все знаю.

Подскочил юркий смазливый официант, но Игнатьев даже не стал брать у него меню.

— Два кофе! — приказал он. — И для барышни что-нибудь, безе — крем-брюле.

Парнишка удивленно вытаращился сперва на него, потом на «барышню», но переспрашивать не стал.

Виолетте совсем не хотелось кофе, она бы лучше выпила соку. Однако возражать не стала.

— Ну давай вываливай, что там у тебя! — сказал Павел, как только официант удалился. — У меня времени всего двадцать пять минут. Ты же не просто так сюда пришла, не на меня полюбоваться.

— Откуда ты знаешь? — кокетливо спросила Виолетта. — Может, за этим и пришла.

— Да любоваться особенно не на что, — усмехнулся офицер. — Зрелище средней паршивости. Давай излагай, не тяни кота за яйца.

— Пашенька, мне нужно инсценировать ДТП, — ангельским голоском попросила Виолетта.

Огромная рука Игнатьева, опустившаяся было в карман, очевидно за сигаретами, замерла на полпути.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Видишь ли, Паша, тут такое дело… — На лице Виолетты появилось проникновенное выражение, именно так выглядят женщины, когда смотрят латиноамериканские телесериалы. — Одна моя подруга замужем за очень богатым бизнесменом. Но она полюбила другого и хочет уехать с ним за границу. А муж — настоящий Отелло! — не только не дает ей развода, но совсем голову от ревности потерял, запер ее дома, грозится разыскать и убить ее любимого… Словом, кошмар. Вот мы и придумали: надо устроить так, будто она погибла в автокатастрофе.

— И как ты себе это представляешь? — Он закурил.

Появился официант, поставил на стол две дымящиеся чашечки и креманку с тающим мороженым, испуганно взглянул на Игнатьева и тут же исчез.

— Скажи, Паша, бывает, что машина, попав в аварию, загорается? — поинтересовалась Виолетта, втыкая ложечку в пышную бледно-золотистую массу.

— Бывает. Правда чаще в кино, чем в жизни. И что?

— Надо разыграть аварию, поджечь ее машину. И там найдут обгорелый труп женщины. — Она поднесла ложечку ко рту и попробовала мороженое.

Действительно, крем-брюле.

— Ну совсем офигели бабы! — почесал коротко стриженный затылок Игнатьев. — А труп-то где собираетесь брать? Убьете, что ль, кого-нибудь для пользы дела?

— Да нет же, успокойся. Труп мы одолжим в крематории. Ты же помнишь, у меня был друг, заведовал кладбищем, остались знакомства… — Виолетта положила несколько ложечек мороженого в чашку. Получилось кофе-гляссе.

— Понятно. Одолжите, значит. — Павел отпил кофе. В его огромной ручище крошечная чашечка смотрелась несколько комично.

— И так, на чем я остановилась? — невозмутимо продолжала Виолетта. — Машина обгорит, внутри будет труп. Естественно, происшествие зарегистрируют, вызовут мужа, который будет ее разыскивать, опознает машину, какие-то вещи, возможно паспорт…

— Подожди-подожди! Какой паспорт? Если все сгорело, то как мог уцелеть паспорт? — Он курил, держа сигарету между большим и указательным пальцами.

— Ну, значит, не паспорт. — Виолетта была сама покладистость. — Значит, еще что-нибудь, кольцо золотое, например, золото не горит. И муж опознает машину, а в трупе, соответственно, свою жену.

— Летка, да фигню ты городишь! Первая же экспертиза…

Виолетта пристально посмотрела на него:

— А вот экспертиз не надо, Павлик. Я за этим к тебе и обращаюсь, чтобы не было экспертиз.

— Идиотская затея. Только бабы до такого могли додуматься! — Игнатьев с силой расплющил бычок в пепельнице.

Виолетта кротко на него взглянула:

— Пашенька, помнишь семьдесят третий год?

Павел пожал плечами:

— Ну вроде помню.

— И что тогда было?

— Да много чего было. Мы с тобой расстались, например.

— Не забыл. — У Виолетты потеплело на душе. — А скажи, Паша, помнишь, что ты обещал мне перед расставанием?

— Ну? — нехотя отозвался Игнатьев.

— Ты сказал, что я всегда смогу к тебе обратиться, когда ты мне понадобишься.

— Разве я тебе не помогал? И когда этого твоего кладбищенского хахаля убили, и когда у Эдуарда возникли проблемы…

— Да, Паша, именно так все и было. Но теперь твоя помощь нужна мне не меньше, чем тогда, а может, и больше.