Дом Безгласия

Что произошло? Получается, я бродил во сне, однако спал не очень крепко и добросовестно защелкнул дверь?.. Я расхаживал по цементному полу веранды, обдумывая разные варианты. Залезть в окно? Чего доброго, папа решит, что вернулся Дикки, схватит дробовик и даст предупредительный выстрел. И я поймаю свинец прямо в грудь. Может, сесть на садовый стул и проспать на веранде остаток ночи, а потом заявить, что встал в несусветную рань полюбоваться восходом солнца? Однако я уже вообразил реплику Хейзел: «Ну конечно, папочка. И ты не выпил кофе? И вышел в закрытую дверь? В следующий раз придумай что-нибудь получше».

Черт. Придется стучать. Я должен постучать и сообщить детям постыдную правду: я брожу во сне. Я, черт возьми, лунатик!

Послышался щелчок.

Источник шума сперва сбил меня с толку. Я знал, что крыша веранды всегда обладала загадочной способностью отражать звуки. Я обернулся, однако не увидел ничего, кроме теней. Вновь звякнул металл. Это же дверная ручка! Я распахнул москитную решетку, едва не сорвав ее с петель, ожидая, когда меня впустят. Однако ручка щелкала, не поворачиваясь.

Меня снова охватил иррациональный ужас. Дед Финчер пытается выйти на волю! Теперь я знал это совершенно точно. Но тут из-за двери послышался несмелый голосок:

– Папа? Мне страшно.

Логан! Я устыдился. И одновременно испытал облегчение – не только потому, что это оказался не призрак (да, понимаю, нелепо – если только вы не стоите ночью в темноте и не слышите шорох, прямо как в фильме «Рождественская история»), но и потому, что виновным был мой младший сын. Может, как-нибудь выкручусь – к утру малыш все забудет, а если и нет, четырехлетнего ребенка легко убедить, что ему все приснилось.

Я присел на корточки и прошептал:

– Логан? Ты меня слышишь?

– Папа?

– Да, это я. Случайно захлопнул дверь. Ты знаешь, как открыть замок?

– Мне страшно.

Даже сквозь деревянную перегородку голосок сына звучал умилительно, как в плохой телерекламе. Ужасно хотелось его обнять!

– Знаю, приятель. Мне тоже страшно. – Я поморщился. И зачем только признался? – Видишь такую маленькую… штуку на дверной ручке? Прямо в середине. Поверни ее. Зажми двумя пальцами и поверни. Маленькую плоскую штуку. Понял?

Логан не ответил. Он явно ничего не понял из моих красноречивых описаний.

Я со вздохом встал. Выгнул спину, размял затекшие мышцы и охнул. Колени болели. Я стар, как тот самый пекан.

– Логан?

Ручка снова щелкнула. Замок сработал, и дверь распахнулась. Я открыл рот, чтобы снисходительно произнести что-нибудь типа «молодец», однако потерял дар речи. Трое младших детей, сбившись в кучку, смотрели на меня снизу вверх.

– Ого! – Я не смог скрыть досаду. – Никто не спит! Вот незадача!

Мой тонкий юмор оценила только Хейзел. Дочь шагнула вперед и взяла меня за руку.

– Ради всего святого, папа, что ты делаешь на улице? Мужчине в твоем возрасте необходим полноценный сон.

Никогда еще я не был так счастлив услышать голосок моей не по годам мудрой проказницы. Заключив ее и обоих сыновей в отеческие объятия, я проговорил:

– Уф. Как я вас люблю. А теперь идем досыпать.

– Ты не ответил на мой вопрос, – упорствовала Хейзел. Ну почему ей всегда необходимо быть такой умницей?

– Мне не спалось, и я решил прогуляться. Вероятно, машинально защелкнул дверь на замок. Ничего страшного. Спасибо. Вы меня спасли. Идемте. – Я мягко втолкнул детей в дом и запер дверь. На этот раз целенаправленно. – Чудо, что мы не разбудили Уэс…

Я умолк на полуслове – взгляд наткнулся на необъятное папино кресло. Оно пустовало. В комнате никаких признаков Уэсли также не наблюдалось. Его телефон лежал на прикроватном столике. В другое время и при других обстоятельствах я бы не удивился. Наверное, в туалет вышел. Или перекусить на кухню. Что-то в этом роде.

Но не сегодня. В эту чертовски странную ночь созерцание пустого кресла породило в моей груди новую волну паники.

– Где брат?

Хейзел плюхнулась на свою постель и медленно обвела взглядом кресло.

– Ой…

Мне никогда этого не забыть. Никогда не забыть зловещий предвещающий несчастье подтекст, заключенный в простом слове, в тот миг, когда оно сорвалось с губ дочери. Она знала. Я мог много в чем сомневаться, но только не в этом. Я чувствовал сердцем, а Хейзел знала точно – случилось что-то плохое.

Я пронесся через гостиную и выскочил в коридор, ведущий на кухню. Дверь в ванную была приоткрыта, но полоска света оттуда не пробивалась. Я щелкнул выключателем. Никого. Дотошно повинуясь какому-то расхожему клише, требующему проверить все досконально, я отдернул шторку – а вдруг сыну пришла в голову дурацкая идея принять душ среди ночи? Однако и за шторкой было пусто.

Уже не искра паники, а целое пламя занялось в моей груди.