Дом для бродяги

– О, утешил. Да, у него Вася и Дымка. С дэвом нельзя соперничать. С ним можно лишь играть, – Микаэле прикрыл глаза и подставил лицо солнцу. Сделался очень ярким, и я порадовалась, ведь впервые над его головой нет темных туч. Наверное, Лёля разогнала их. Вот князь и сияет… Снова заговорил: – Мы с Ники тоже будем соперничать. Мы не можем позволить кое-кому выстроить мировую систему с одним центром. Это причинит вред, хотя сперва покажется удобным. Кстати, когда Ники завершит обучение у меня, он намерен отправиться в Новый Свет. Вот этим обещанием он и сманил Егора… бедолага обладает мышлением военного образца и возмечтал принести сокрушительную пользу стране. А Ники его подстрекал, нуждаясь в союзнике, а не просто управляющем. Новый Свет – его поле работы, он сделал выбор. О да, мы по мере сил не вмешиваемся в политику, но правило нелинейно, как все настоящие правила. Куки, пока мы сбежали и нет лишних ушей, отвечаю на твой вопрос: я не сошел с ума, разрешая Йену играть на бирже, ворочая золотые горы. Ему пора привыкать к ответственности. Я дал стратегию, советников и секретарей. Я готов был вмешаться в крайнем случае, – Микаэле плотнее обнял сына. – Мы на пороге войны, хотя вам она пока не видна. Надо приложить очень много усилий, чтобы худшее ограничилось масштабом одного региона. Иначе что я скажу Якову? Он вернется, а мир полон сирот и калек. Но-но, невозможно. Вот мы и трудимся. Я постарался растравить амбиции старика Найзера, чтобы отрезать – пусть временно – промышленников от ресурсов, тормозя вложения в войну и перенаправляя внимание на…

– Ты впервые в жизни сознательно сбежал из дома! Никаких разговоров о золоте. Ты вмиг потеряешь аппетит и исчахнешь в делах, – возмутился Яркут. – И ты, Юна, тоже уймись. Хватит думать о том, что решил Яков и что он имел в виду. Учти свои интересы. Восемнадцать лет ожидания, вот что случилось с матушкой Густава. Пожалуй, для выползков такое кажется нормальным. Пожалуй, у тебя нет выбора. Но мы все против.

– Мы склонны использовать золото для ускорения роста и выгонки пышных цветков цикория, – важно закончил Йен. Подмигнул мне. – Цао рассказал, что ему Яков объяснил про можжевельник и цикорий, вот. Мы с дядькой Цао очень дружим. Папа сказал, я подрасту, когда у них дозреет переполох на всю страну. Папа сказал, могу делать, что пожелаю. Слишком долго Ин Тарри не лезли в тот угол мира. Ну, в прошлом веке нас было мало, а в начале этого мы вовсе чуть не вымерли. А теперь я полезу. Мне нравится их язык, он вроде головоломки. Мне нравится их честность, похожая опять же на головоломку с тайными пружинками и неприметным взрывателем. И мне не нравится, что там голодают дети. Ни хлеба, ни даже плесневых сухариков…

Йен взгрустнул, засопел, нарочито сморщил нос. Я на мгновение оживилась и попыталась угадать, что может вырасти из хомячка, если он уже теперь непрост? Поёжилась, вспомнив слова князя о войне… вдруг остро, до боли внятно, осознала сказанное Микаэле. Мне такое непосильно. Стоять на пороге и смотреть, как мимо идут без счета и оглядки – молодые, здоровые, кем-то любимые… Идут во тьму.

Я сжала зубы и встряхнулась, прогоняя свой страх. Яков прав. Надо знать пределы данного тебе. Я не вижу золото, не плету нити. Зато способна смотреть в глаза хиене. Мы даже разговариваем в последний год… она похожа на Дымку. Мускус не оценила, зато полюбила запах корицы и смесь ванили с имбирем. А еще она люто ненавидит трупный припах в живых душах…

– Если я могу быть чем-то полезна, помогу, – я глянула на Микаэле. – Вы ведь знаете мои способности.

– О да. Благодарю.

– Мы никак не доберёмся до главного, – Яркут потрогал вожжи… и не стал понукать Снежка. Широкими жестами указал направления. – Там Маришка, вон там – Агата. А во-он там – Женя, ты не знаешь ее. Все эти кружевницы еще вчера сбежали из столицы и теперь заняты плетением.

– Будет очень большая гроза, Юна, – азартно пообещал Йен. – Если в этот раз не получится, мы повторим. Станем сгребать облака столько раз, сколько потребуется. Никуда он не денется, выползет. Ты – его семья. Мы все – тоже самозваные родственники. Он еще не признал нас, но куда он денется?

От необходимости что-то отвечать меня избавил Мергель. Вот спасибо ему, бесценный тараканище, всегда появляется вовремя.

Прокашлялся, захрустел ветками. Лес еще не густой, так что засада у Мергеля ничуть не тайная. Он тут хозяин, и это его маленькая радость: явиться на дорогу и сказать свою реплику, главную в бесконечной дорожной пьесе станции «Луговая».

– Жизнь и кошелек!

Да уж, оглушительный успех! Кому еще удавалось проверить документы у беглого князя Ин Тарри лично? Если повезет, то и допросить его.

– Как неловко получается. Вообще-то у меня нет при себе никаких бумаг. Это может создать неудобство для всех? – шепотом сказал Микаэле, которого даже нынешняя невеста не смогла отучить от врожденной вежливости.