Дом для бродяги

– Густав призрак, он не жив и не мертв. Но в течение месяца его статус, – Яков горько усмехнулся и покосился на дверь, – будет определен. Если мы не найдем годное тело… он умрет. Сам Густав не требует возврата тела. Он просит лишь о возможности поговорить с матушкой. Эйб уже выехал к ней, чтобы затем доставить сюда. Обещал уложиться в пять дней, госпожа Ивонна в Тенгое, навещает могилу первого мужа. Эйб там же. Нам повезло хотя бы в этом.

– У тела есть законный владелец, – Микаэле недоуменно растер лоб, а затем рассмотрел руку – свою… то есть, как теперь понятно, Густава. – Как я не подумал о чем-то таком? Настоящему Густаву теперь было бы тридцать шесть, если я ничего не путаю. Тело взялось стремительно возвращать свой подлинный возраст, едва избавилось от гнилой душонки! Вот почему я менялся каждый день… Это трагедия. Густав не жив и не мертв, его мать, в общем-то, тоже. Мэри с нынешним мужем видится дважды в год на собраниях дома Найзеров. Это договорной брак, банкирам жизненно важны Куэльдес. За ними – семь поколений безупречной юридической практики и все созданные ею связи. О, Мэри бесконечно одинока.

Кулак впечатался в столешницу, и все обернулись на грохот!

– Даже не думай то, что ты посмел сейчас подумать, – змеиным шепотом выдавил Яркут. Зарычал, всем телом разворачиваясь к Якову. – Ты, сволочь щепетильная, помолчал бы, а? Ты ведь знаешь, он тонкошкурый.

– Я не мог промолчать. Густава втащила в жизнь Юна. Признаю, я был шокирован и не возражал. Я позволил ей сделать это, даже помог. Жалею ли? Да. Отчасти. Через месяц, если ничего не делать, мы потеряем и Густава, и Юну. Вот теперь я сказал все, что должен был сказать.

Яркут выругался. Курт прикрыл глаза и, судя по всему, попробовал мысленно оспорить слова Якова, найти в них нелогичность, ошибку. Ники молчал, в отчаянии глядя на отца, который только что вернулся насовсем… то есть, может статься, лишь на месяц? Микаэле взял его руку, виновато улыбнулся.

– Трудно было ожидать иного. Невольно, по чужой прихоти, но я начал игру со смертью. Я желал сберечь Паоло, тебя и прочих, кто дорог мне. Я знал правила игры в костяные шахматы госпожи жадности. Но решился на изящный мат в три хода. Подставил людей артели под слежку Якова и Курта, чтобы убрать фанатиков и одержимых; защелкнул на вожаке артели ошейник златолюбия твоими руками, Ники; наконец, понадеялся устранить угрозу внезапного обмена душ либо через забвение ритуала, либо через его публичное подконтрольное использование. Мне казалось, яркая жива с опытом врача могла бы ввести ритуал в практику лечения, так что Машеньку выбрал я, еще до начала игры. Храм не отпускал ее, Курту с Яковом пришлось повозиться. А вот Мари… что ж, имя совпало. Не все совпадения в нашу пользу. Но игра-то мне удалась. Значит, я задолжал Густаву и его матушке целую жизнь.

– Нет. Нет!

Все обернулись. В дверях стояла Даша. Она впервые смогла подняться из кресла —одним рывком! – и упрямо удерживалась на слабых, непослушных ногах… пока не потеряла равновесие. Охнув, Даша стала заваливаться назад и вбок, Курт рванулся помочь – и остановился. За спиной Даши очень кстати оказалась Юна. Она сделала всё ловко и точно: подхватила под локти, усадила обратно в кресло.

– Вы не можете! Нет, вы не имеете права брать на себя какие-то глупые долги! У вас семья, дело, – зашептала Даша, глядя в пол. Вдруг вывернулась и с ненавистью уставилась на Юну. – Ты! Опять ты! От тебя во все стороны распространяется смерть, ты чудовище! Ты гноишь и очерняешь всех и вся… – Даша резко прокрутила колеса кресла, отодвигаясь от Юны. Посмотрела на Курта, пытаясь взять его в союзники. – Вы же понимаете. Не надо позволять ему слушать кого попало. Через месяц все придет в норму, да? Мы справимся, если выставим из дома эту мертвечину и еще его вот, он же не человек, он…

– Даша, вам лучше остановиться прямо теперь, – Микаэле решительно прервал череду обвинений. – По форме и по сути ваши идеи претят мне. Даша, прошу вас вернуться в свою комнату и отдохнуть. Для вас утро было слишком трудным. Курт, могли бы вы…

– Провожу. И врача, – Курт сразу оказался у дверей.

Юна пропустила его, виновато пожала плечами и, когда кресло было перемещено в коридор, прикрыла дверь. Почесала переносицу… и все равно звучно чихнула.

– Я немножко простыла. Если буду чихать еще, не сердитесь.

– Извините Дашу. Ей трудно, – мягко попросил Микаэле. – Я взвалил на ее плечи непосильный груз. У меня не было времени на более точный выбор опекуна и на его подготовку, что не отменяет ответственности за последствия. Но – к делу. Почему вы видите и слышите Густава, а я – нет?

– Через зеркало, наверное, налажу общение, – Юна глянула на Якова, на южанку…