Дом Кёко

— Ни Сюн-тян, ни Осаму-тян, ни Сэй-тян в результате не поверили в то, что ты назвала ересью. Сэй-тян, во всяком случае, упорствовал.

— Да, упорствовал. Иногда он шлёт письма. Но жить как он, пренебрегая счастьем, плохой совет для женщины.

— А Сюн-тян примкнул к организации правых. Он во всех отношениях мужчина — и всё-таки лишь мужчина, поэтому неизобретателен.

— Ты вдруг стал рассуждать как Сэй-тян.

— Да, потому что на меня многие повлияли.

— А я всегда считала, что на тебя очень трудно влиять.

— Это, пожалуй, про Осаму-тяна. Он всё извлекал из собственного тела и, ни на кого не глядя, никого не слыша, разрешил проблему, погубив его. Это была шальная пуля. Что случилось? Шальная пуля.

— Не время сентиментальничать, — сурово произнесла Кёко. Когда она пыталась сдерживать чувства, её нежное лицо становилось пугающе напряжённым. — А с тобой что? Ты совсем здоров, вспомнил вдруг, что поедешь в Мексику, ты давно об этом говорил. Я должна предупредить, что больше не могу любопытничать, когда захочу. Но сегодня наша последняя встреча, считаю, что можно спросить. Слышала, ты ударился в мистику. Прошлым летом. Расскажи, что было потом.