Дом моей мечты. Часть 2

– Тебе 60 лет! Отдыхай, жизнью наслаждайся! Наработалась поди, хватит! Мы, твои дети, будем помогать! – воскликнула я.

– А мне с Адочкой, кто поможет? – вытянула губки Раиса, которая привыкла получать ежемесячно добрую половину маминой зарплаты.

– А поработать не пробовала? Хорош, сидеть на маминой шее! – возразила я, потрепав по короткой макушке Раису.

– Тебе легко рассуждать! Ты сидишь в своей аптеке, в чистеньком кабинетике, а тебе платят большие деньги! – огрызнулась Раиса.

Ей кажется, что другим все достается играючи, а она горемычная только мается.

– Интересно, кто тебе помешал получить образование? Вместо того, чтобы прыгать по подворотням и зажиматься с соседским Толиком, надо было включить голову и учиться!» – напомнила я сестре ее побеги из дома.

Мои упоминания про Толика и связанные с ним аборты, снова не понравились Раисе. Она «набычилась» и замолчала.

Я опять посмотрела на огорченную маму и тоже замолчала. Кто тянет меня за язык? Пусть моя сестра живет, как знает. Но, в том, что у нас с младшей сестрой были равные стартовые возможности, я была права. Мама готова была оплатить любые суммы, лишь бы Раиса выучилась. Она умоляла младшую дочь поступить, хотя бы в техникум. Но Раиса была равнодушна к учебе.

После девяти классов она вообще отказалась учиться дальше.

Что ей хотелось? Спать и гулять, гулять и спать.

Выражаясь на языке генетики, у нас с Раисой разный геном. Она мне сестра только по матери. Отцовские гены имеют огромное значение. Мы с Раисой совершенно разные.

В семье Кропачевых, родителей отчима, все были безграмотны. И никто по этому поводу не сокрушался. Зато все любили погулять и повеселиться.

Кропачевы старшие, баба Наталья и дед Александр, жили в одной деревне с нашими бабушкой и дедом. Их дом, самый маленький и бедный, стоял в конце деревне.

Кропачевы принимали любого прохожего, приглашали в дом, кормили и поили. У них всегда жили проезжие цыгане, многочисленная родня, дальние знакомые, бывшие сослуживцы деда Александра. Их дважды грабили те, которых они милостиво приняли под свою крышу, но это не повлияло на их гостеприимность. Кропачевы были добрыми и жалостливыми, доверчивыми и беззаботными. Жизнь их казалась нескончаемым праздником.

До поздней ночи окна их домика светились. Оттуда доносились частушки и радостные возгласы. На крыльцо, то и дело, выбегала кучка пьяненьких родственников, они курили, матерились и хохотали.

В детстве меня всегда удивляло, каким образом такое количество людей помещается в таком маленьком домишке. Кропачевых мало волновал голодный рев буренки, гнилая крыша сарая и покосившийся плетень, служивший им забором. Собачонка Жулька, живущая в дырявой будке, виляла хвостом каждому и пропускала в дом любого, кто бросит ей сухой сухарик.

Даже когда все деревенские жители были озабочены сенокосом и сбором урожая, Кропачевы не переставали веселиться.

Я не помню трезвого дедушку Александра, отца моего отчима. Разве что, рано утром, когда он бочком продвигался к своей покосившейся баньке, где у него всегда стояла алюминиевая фляга с бражкой. Он часто сидел под кустом черемухи, на старой скамейке, держа в руке огромный ковш с хмельной брагой. Но чаще всего, он сладко спал в комнате за выцветшей ситцевой занавеской.

Иногда дедушка просыпался и заходил за угол кухни, где находился умывальник. Оттуда доносились звуки льющейся жидкости. Это дедушка справлял нужду в ведро под умывальником. С шумом высморкавшись в занавеску, которой был прикрыт умывальник, дед Александр снова шел подремать.

Женщины в их семье рано рожали, мужчины рано женились. Жили бедно, но весело. Молодые сидели на родительской пенсии, пока живы были родители. Родители тащили взрослых детей на своих морщинистых шеях, до самой смерти. Но, такая жизнь не лишала их ощущенья правильности своего бытия.

– Не всем быть учеными! – бывало, громко икая, говорил дедушка Александр, шумно отхлебывая из своего ковшика.

У него была своя жизненная установка: «Не суетись! Всех дел не переделать! Сиди на солнышке, радуйся наступившему дню! Пей и ешь, вволю! Спи, сколько влезет! Бог милостив, он подаст на пропитание!»

С этой установкой моя сводная сестра родилась. Эта философия беззаботного бытия отпечатана в ее генном механизме. К сожалению, душевная щедрость и гостеприимство Кропачевых Раисе не передались. Они заместилась расчетливостью и хитростью неизвестной природы.

Видимо, в процессе генетической наследственности произошел некий сбой.

Раисе в голову не приходит мысль, что можно самой зарабатывать себе на хлеб.

– А куда мамке одной столько денег? – беспокоится она. Считать чужие деньги – любимое занятие Раисы.

Впрочем, деньги, заработанные мамой, она всегда считала своими.

У ее мужа Родиона точно такие же жизненные принципы. Потому наши споры с сестрой бессмысленны.

Мы с ней из разных миров.

Я достаю из холодильника бутылку водки и мы разливаем по рюмочкам. Раиса веселеет и приступает к закуске.