Дом на берегу ночи

Она бросила вопросительный взгляд на Римму, которая сидела с задумчивым видом, уставившись в одну точку. Вероятно, она сейчас мысленно находилась на той самой проклятой даче…

Федор поджал губы. Оглядел всех.

— Я не понял, о чем идет речь. Какой еще труп?

— Твой бывший друг, Никита Пахомов, нам все рассказал, — сказала Маша.

— Почему это Никита — мой бывший друг?

— Ну, хорошо… Твой друг Никита…

— Да понял я все, понял… — жестко перебил ее Федор.

— Федор, так случилось, что и я тоже как будто занимаюсь этим делом, неофициально, — начал Андрей. — Я — следователь. Понимаешь, мы хотели все проверить сами, без тебя, потому что берегли твои чувства. Мало ли кто что скажет… Но когда Никита Пахомов подтвердил, что в то утро видел, как ты заворачивал труп в покрывало и потом закопал на берегу… Как ты думаешь, мы должны были на это отреагировать?

— И вы подумали, что я ее убил?

— Кого ее? — Все встрепенулись. Вопрос прозвучал почти одновременно.

— Значит, он меня видел… Вот черт! Представляю, что вы все напридумывали себе! Никита… А я считал его своим другом… Что он вам рассказал?

— Федор, какая разница, что он сказал? Мы все ждем твоего рассказа о случившемся, — не выдержала наконец Римма. — Ты можешь представить себе, что испытала Маша, когда встретившаяся ей случайно в Саратове Галка Пахомова, жена твоего друга Никиты, рассказывая о ваших одноклассниках и общих друзьях, выставила тебя убийцей! Она, еще не зная, что Маша — твоя невеста, наплела ей бог знает что о тебе! И все это как бы со слов Никиты. И Маша вместо того, чтобы расспрашивать тебя, чтобы не дай бог, не обидеть тебя подозрением, приехала сюда, чтобы попытаться все выяснить самой…

Федор смотрел на Машу, и лицо его при этом выражало невыносимое страдание.

— Хорошо. Раз уж так все сложилось, я расскажу. Тем более что рано или поздно все это должно было всплыть наружу. Все-таки погиб человек… Девушка, почти ребенок…

16. Люба. 2014 г

— Любаша?

— Да, Оксана Дмитриевна!

Люба заглянула в спальню к своей хозяйке. Шторы были опущены, в комнате — душно, а запах мази для натирания вызвал у Любы приступ кашля.

Оксана Дмитриевна привстала на постели, бледная, в ночной рубашке, с распущенными волосами и такая несчастная со своими болями в позвоночнике, что у Любы сердце сжалось.

— Ну что, не помогла ваша немецкая мазь?

— Нет, Люб, не помогла. И такая вонища стоит — хоть святых выноси. Но ладно еще эти боли… Ты же знаешь, у меня спина болит всегда к плохим новостям.

— Да будет вам. — Люба решительно вошла в спальню и, кивком головы по направлению к окну спрашивая, можно ли, раздвинула шторы, распахнула створки, и чистый свежий воздух с полей, с сада хлынул в комнату.

— Это, конечно, не мое дело, но я бы на вашем месте не валялась вот так, а поднялась бы, привела себя в порядок, спустилась вниз, в гостиную, устроилась бы там перед телевизором или с книжкой! А я бы вам чайку приготовила или морсу холодного клюквенного.

— Ты думаешь, что я способна на такой подвиг?

— А я вам помогу… Давайте-ка вставайте, я вас подхвачу вот так, под руки. Ну, доверитесь мне?

— Хорошо, сейчас…

Оксана, ежась от дискомфорта, в пропитанной мазью рубашке, с грязными волосами, с болями в спине, с трудом поднялась, Люба помогла ей встать, подхватила ее, чтобы отвести в ванную, и в это время позвонили в ворота.

— Ну, что? Открывать? — спросила Люба, глядя с сочувствием на Оксану.

— Поди, открой, Любаша. Может, это от Виктора Владимировича кто?

У Любы язык чесался, чтобы ответить ей. Все ждет, бедняжка, какой-нибудь весточки от мужа, а он, кобель, о ней даже и не вспоминает, разве что деньги регулярно переводит (и на том спасибо!). Хоть бы позвонил ей, чисто по-человечески, поблагодарил за внимание к нему, за ту еду, что она отправляет в Сосновку, еду, которую он сжирает со своими девками!

Ну зачем ей этот Власов? Давно бы уже себе кого-нибудь нашла. Такая симпатичная, молодая еще, нет и пятидесяти, женщина. Стройная, волосы красивые. А глаза? Власов когда-нибудь замечал, какие красивые глаза у Оксаны? Как у газели с черными ресницами. Какие же они слепые, эти мужики!

Люба увидела за воротами незнакомую женщину. Каштановые волосы собраны на затылке тяжелым узлом, лицо розовое, наполовину скрытое черными очками, ярко-накрашенные красной помадой губы. Женщина была молода, эффектна. Зеленый сарафан, белая блузка, на ногах белые полотняные балетки.

— Здесь живет господин Власов Виктор Владимирович? — спросила она, внимательно разглядывая Любашу.

— Да, здесь, — сказала Люба, считая, что она не имеет права отпускать эту незнакомку вот так просто. Надо сначала выяснить, кто она такая и зачем пришла. А потому ее следует пригласить в дом, дать ей возможность поговорить с Оксаной Дмитриевной. — Проходите, пожалуйста.

Она открыла калитку, впустила женщину внутрь двора, а сама побежала к хозяйке — доложить о визите.