Дом на городской окраине

— Я же хожу к нотариусу… — возроптал чиновник. — Все на мне. Сам бегай, сам все устраивай… Он мне толкует о пошлине на наследство, и я опаздываю к обеду… А мне его разглагольствования ни к чему. У меня есть своя голова на плечах… Как видишь, я задержался не по своей вине.

Жена обомлела.

— У какого нотариуса ты был? — принялась она расспрашивать. — И что ты там делал?

Но чиновник вспылил и напустился на жену. Свои укоры он пересыпал бессвязными упоминаниями о наследстве, движимом и недвижимом имуществе, о ренте и наличности.

Жена пристально взглянула на него и сказала: — Вот видишь, я говорила тебе, чтобы ты надевал свитер, когда идешь в канцелярию. Поешь и снова в постель… Вот чем кончается, когда не слушаются.

Она уложила мужа в постель и принялась за уборку. Но слова о наследстве не выходили у нее из головы. Некое подобие надежды шевельнулось в ее груди.

А что если?..

Но она упрямо отгоняла от себя эту мысль, ибо обездоленным любые помыслы о счастье кажутся кощунственным искушением судьбы.

Тем не менее она осторожно, с безразличным выражением лица справилась у мужа относительно адреса нотариуса. И ничего не сказав, ушла из дома.

Вечером домой вернулась красивая и молодая женщина. Щеки ее порозовели, а морщинки у глаз — следы времени и страданий, исчезли. Она принесла чиновнику гроздь черного винограда.

— Это тебе, маленький, — произнесла она с нежностью, — ешь, это тебя освежит.

— Ну вот видишь, — отозвался чиновник, с удовольствием ощипывая гроздь, — я говорил правду… — он успокоился и преисполнился безмятежной уверенности, видя, что жена поверила.

3

С жаром принялись они говорить о будущем. В своем воображении пани Сырова уже ворвалась в новое жилище, сопровождаемая роем женщин с мокрыми тряпками, швабрами и рисовыми щетками в руках. Она перевернула вверх дном всю квартиру, сделала ремонт и расставила мебель.

— И найму прислугу, — сказала она.

— А то как же, — поддержал ее чиновник.

Он повеселел, проворно вскочил с постели и принялся бегать по комнате.

— Какой поворот, какая перемена! — восклицал он вне себя от восторга. — Конец мытарствам, открываются новые горизонты… Даже не верится.

Он вдруг запнулся и строго посмотрел на супругу. Тень сомнения опять закралась в его душу.

— Надеюсь, ты не позволила себя обмануть, — сказал он, — надеюсь, все в порядке…

— Разумеется, — ответила жена.

Уверенный тон жены успокоил чиновника. Он опять воодушевился и начал: — Чудесная жизнь открывается перед нами. Конечно, сорить деньгами мы не станем, будем жить пристойно и сообразно нашему положению.

Жена очнулась от своих грез.

— Жаль… — вздохнула она.

— Чего жаль? — удивился чиновник.

— Восемьсот тридцать пять тысяч… Как жаль, что не целый миллион!..

— Почему?

— Так… Была бы круглая сумма…

— Мария, не кощунствуй! — серьезно произнес чиновник. — Восемьсот тридцать пять тысяч — это огромные деньги.

— Дело не в этом. Просто мне странно, как это он не скопил миллиона, если уж сумел скопить восемьсот тридцать пять тысяч.

— Моего покойного дядюшку ты не трогай. Это был ученый, человеколюб. Ты должна благодарить Господа Бога за то, что вышла замуж именно за меня, человека, который может гордиться такой замечательной родней.

— Я делила с тобой трудности, сумею жить с тобой и в достатке.

— Вот, вот… И я буду совсем не таким домовладельцем, как полицейский, увидишь. Квартиросъемщики будут жить в моем доме в спокойствии и довольстве… Двери в квартиры жильцов я велю покрасить в коричневый цвет, а свои — выкрасить белой эмалью. Перед дверью положу коврик с надписью «Salve» (Привет тебе!). Потому что хозяин дома должен выделяться среди съемщиков.

— Куплю тебе материал на костюм, — сказала жена. — Чтобы ты одевался, как подобает твоему положению.

— Но только без меня этого не делай, я не могу допустить, чтобы ты опять выбрала какую-нибудь экстравагантную расцветку.

— Тогда для меня было важно другое… — оправдывалась жена. — Материя была прочная, долговечная. Сколько ты носил тот костюм? Теперь, конечно, ты можешь себе позволить что-нибудь более элегантное.

Она задумалась. Через минуту встрепенулась и сказала: — Нужно будет заявить, что мы отсюда съезжаем.

— Конечно, — сказал чиновник с чувством собственного достоинства. — Я с ним переговорю.

— Незачем. Пошлем ему уведомление по почте.

— Ты права. Это лучше.

Они еще немного поговорили и вышли подышать свежим воздухом, — нынче квартира казалась им слишком тесной.

На улице жене пришло в голову, что следовало бы навестить родителей и сообщить им эту грандиозную новость. Она поехала в город.

Тесть сидел на диване, курил трубку и задумчиво поглядывал на мокрое звездообразное пятно на потолке. Она застала его в тот момент, когда он рассказывал теще какую-то историю.