Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа

Когда Бенеке возвращался из своих многочисленных поездок, он охотно, с глазу на глаз делился впечатлениями с доктором Замом. Именно это обстоятельство посланник ценил больше всего, и, само собой разумеется, отношения между ними с каждым днем становились все более тесными. Руководство абвера вряд ли одобрило бы действия майора, посвящавшего в свои дела постороннего свидетеля. Но Бенеке считал себя ответственным только лично перед Канарисом и спокойно продолжал работать так, как хотел. И надо сказать, что, доверившись посланнику, Бенеке не проиграл: доктор Зам, как правило, давал ему очень полезные советы, касавшиеся отдельных деталей выполняемых майором задач, и указывал ему лиц, которыми стоило заняться.

Устраивая прием, посланник очень часто спрашивал Бенеке, кого тот хотел бы пригласить к столу. Правда, во время больших официальных торжеств особые интересы руководителя нелегальной разведки, естественно, не могли учитываться, и согласно дипломатическому табелю рангов помощник торгового атташе должен был сидеть за столом довольно далеко. Но это не имело значения, потому что, если нужно было свести Бенеке с кем–нибудь из гостей, доктор Зам исключительно ловко делал так, чтобы после официальной части приема нужное лицо оказывалось около столика или стула помощника атташе. А уж что может быть лучше беседы за чашкой кофе с хорошим коньяком, когда тебя не стесняют чересчур разговорчивые соседи.

Много интересных знакомств завязал Бенеке на этих приемах. Среди лиц, с которыми он встречался, бывали и иностранцы, находившиеся в Норвегии по торговым делам, и сотрудники итальянского и финского посольств. Но особенно высоко ценил Бенеке знакомство с британским пресс–атташе. Это был не только приятный собеседник; майор знал, что англичанина волнуют те же вопросы, которыми интересуется и он сам. В свою очередь и пресс–атташе догадывался, какими «торговыми делами» занят Бенеке. Но, боясь собственного разоблачения, англичанин не посмел разоблачить офицера управления Канариса. Тем более он не мог представить норвежским властям изобличающие Бенеке доказательства. Ведь майору не составляло особого труда помешать противнику в этом, а в случае необходимости он мог прикрыться своей дипломатической неприкосновенностью. Это значительно облегчало положение Бенеке. Кроме того, Бенеке отлично усвоил заповедь разведчика, гласящую, что, чем наглее и самоувереннее держит он себя во вражеском окружении, тем меньше улик оказывается у его противников.

Марина

В пансионате г–жи Бертельсен по улице Бюгдэй–алле жила одна бывшая балерина, державшая напротив, в Автомобильном пассаже, танц–класс. Марина Ли, так звали эту женщину, была хорошо знакома со многими влиятельными людьми, и ее танц–класс всегда был полон учеников. С помощью искусных женских чар и умения нравиться мужчинам ей удавалось скрывать недостатки техники и отсутствие таланта. Большое обаяние Марины позволяло ей располагать к себе не только учеников, но и многих коллег. Даже завзятые знатоки искусства Терпсихоры, поддаваясь очарованию, невольно переоценивали ее способности. В сущности, Марина Ли была настоящим хамелеоном. Она могла меняться в зависимости от окружающей обстановки, показывая все новые и новые стороны своей удивительной личности, но никогда не раскрывая своего настоящего лица.

Бертольд Бенеке познакомился с ней в Бергене еще в апреле 1939 года. Марина обучала там нескольких учеников танцам, и Бенеке, воспользовавшись свободным вечером, как–то решил ближе познакомиться с этим видом искусства. Старая хозяйка дома, где остановился Бенеке, еще накануне рассказала ему, что Марина пишет небольшие скетчи и водевили для театров и концертных групп и разъезжает с ними по всей Норвегии. По просьбе капитана хозяйка пригласила Марину после спектакля к себе домой и познакомила их. А через день Бенеке уже сам пригласил Марину на концерт.

Возвратившись с концерта, они просидели вдвоем до глубокой ночи. Марина стала ближайшим другом и сотрудницей Бенеке, его лучшим агентом.

Так постепенно Бенеке увеличивал круг завербованных им агентов. У него был свой особый подход к каждому из них, и это позволяло ему довольно удачно вести игру. Вплоть до начала войны в сентябре 1939 года он не прибегал к помощи немецких агентов, и это, несомненно, способствовало тому, что норвежской тайной полиции и полиции по делам иностранцев было трудно найти то звено, которое замыкало бы круг деятельности «помощника торгового атташе».