Дом на краю деревни

Хорошела Марья. Парни то и дело под окнами появлялись, гулять звали. А где парни — там и сплетни. Нехорошие слухи про Марью пускать стали деревенские. Поплакала она, когда узнала. Но на носу экзамены, некогда переживать. Только к бабушке своей пришла, рассказала. Обняла она Марью тогда, пожалела.

— Бабушка, а что делать, когда на душе совсем больно делается? — спросила тогда Марья.

— А ты к бабке Марфе иди. Говорят, она всё знает. Может, и поведает, как боль души лечить.

— А где она живёт?

— Да в дальней деревне. У самого леса домик, не пропустишь. Там вечерами всегда свеча горит. Говаривают, она её для запоздалых путников зажигает, чтобы они с дороги не сбились.

— А почему свеча? Электричество ведь провели.

— Так далече деревня, внучка. Но если прямиком через лес пойдёшь, то дом Марфы быстро найдёшь.

После выпуска из школы предложили Марье как лучшей ученице на ветврача учиться: колхоз помочь обещал. Прошлый врач, дядя Паша, совсем захворал ногами: тяжело ему ходить. Бывало, придёт в коровник, станет, обопрётся на столб, постоит да и уходит ни с чем: сил нет двигаться.

Уехала Марфа в город. В деревне все завидовали: надо же, образование получит. И никто не думал, как тяжело было ей там, на чужбине. Денег нет, паёк колхозный скудный был, хотя и спасал от голода. Училась, не роптала. А однажды, возвращаясь с лекций, и вовсе мужа встретила. Случайно всё вышло: он сумку тяжёлую предложил донести. Потом с пар ждал, провожал. Так они и приехали в деревню вдвоём. Толки пошли. Мол, хорошо как устроилась: на колхозных харчах выучилась, мужа городского нашла. Живет, как сыр в масле катается.

Марья и это вынесла. Одно её печалило: дочку хотела, тридцать ведь почти. А не дано им с мужем было. Грустила она, глядя на соседок с детьми, да что поделаешь? Люди судачили, говорили, что наказали её высшие силы за то, что живёт не так, как все. Марья привычно вздыхала. А что тут скажешь?

Как-то поехал муж в город и привёз Марье подарок: платье да туфли. В селе такого и достать нельзя было. Платье красное, ситцевое, расшитое.

— Наденешь, Машенька, на праздник, — сказал тогда.

Вечером, спустя несколько дней, соседки в гости пришли. Знали они, что муж ей подарок привёз. Ивана дома не было: он тогда на посевной пропадал. Марья чай поставила, посадила соседей за стол. А тут из коровника пришли: помощь нужна. Она соседок оставила, убежала, пообещав быстро вернуться. Назад пришла, в сенях обувь бросила грязную. Слышит, голоса доносятся:

— Куда ей, кривоногой, платье такое носить?

— Тебе куда лучше идёт!

— Почему это всё Марье достаётся? Училась она…Подумаешь! Прячь под подол платье, пусть ищет.

Марья дверь распахнула, а в комнате, рядом с комодом, стоит её соседка в новом платье. В ящиках, значит, порылись. Платье почти по швам трещит, а соседка знай перед зеркалом крутится.

Марья застыла на пороге, не зная, что и сказать. А соседки, завидев её, давай смеяться. Громко, заливисто.

— Что, Марья, неприятно тебе, да? А нам каково? Сколько ты мужиков наших увела? Сама за городского вышла, платья вон тебе покупает. Мы, может, тоже такой жизни хотим!

И смеются, смеются…

Выскочила Марья из дома как была: босая, в юбке поверх рубахи, и побежала в сторону леса. Деревенские окликали — не оборачивалась. Очнулась тогда, когда из лесу вышла в дальней деревне. Тут-то и поняла Марья, что шла она к бабке Марфе.

— …Когда больно, Марьюшка, спать полагается. Говорят, сон любое горе лечит.

Бабка Марфа встала, достала деревянный гребень из кармана юбки, стала расчёсывать Марье волосы. Тихо запела:

Из косы обиду вынем,

Гребнем вычешем.

Всё забудется, пройдёт -

Время вылечит…

Марья почувствовала, что против воли своей засыпает. Марфа бережно, словно ребёнка, уложила её на лавку: одну руку на голову положила, другой наклонила, помогая лечь. Одеялом лоскутным накрыла, загасила свечу. А Марье чудилось, что поёт теперь не только Марфа, но и ещё какие-то голоса. Хор нарастал, становился всё отчётливее.

И снилось Марье, что ранним утром выходит она из дома в одной нательной рубахе. Туман по земле стелется, солнце встаёт. У крыльца встречают её девушки. На них рубахи другие: белые, красным расшитые. Волосы в длинные косы убраны. Окружают. Марья было собралась бежать, но остановили они её, руки протянули, удержали:

— Не бойся, Марья. Мы помочь хотим. Идём с нами.

И запела одна из них. Вначале тихо, а потом всё громче и громче.

Повели они Марью в баню. На лавку усадили, стали косу расплетать. Бережно, осторожно. Какие-то травы принесли, заварили. Поплыл дурманящий аромат по бане. Голоса девушек слились в один стройный хор:

Травный запах — что дурман:

Все забудется.

Все, что люди говорят,

Пересудится.