Дом на Ленинской

Этим словом тогда называли мебель. Когда мы въехали в квартиру на Ленинской, были куплены две железные никелированные кровати – двуспальная для родителей и односпальная для меня. Их поставили в спальне. Там же поместился довольно узкий платяной шкаф, не новый, кустарной работы, покрашенный желтой масляной краской. В столовой в центре комнаты стоял большой прямоугольный стол, тоже кустарный, сколоченный из толстых гладко оструганные некрашеных досок. Стол всегда был покрыт скатертью. На этом же столе, сняв скатерть, утюжили и катали белье. За этим же столом я делал уроки. Над столом была лампочка (а позже – люстра). Еще было пять разнокалиберных стульев и ножная швейная машина “Pfaff” с очень красивой ажурной литой чугунной станиной. Машина была устаревшей конструкции, с челноком, похожим на лодку. На ней можно было шить только тонкие ткани. Немного позже появился еще диван с двумя круглыми валиками. На диване лежал громкоговоритель. У него не было регулятора громкости. Чтобы сделать тише, его накрывали специально лежащей здесь подушкой.

Я часто бывал в квартирах у соседей, родственников, одноклассников и могу сказать: по-настоящему хорошую обстановку я видел только у одного полковника – я знаю, что он вывез ее из Германии, а также еще у одного писателя —  там было, кроме мебели и картин, множество старинных антикварных вещей – немецкие напольные часы, множество фарфоровых миниатюр, музыкальные шкатулки с движущимися куклами, немецкое роскошное пианино, на котором никто не играл.

Здесь я хочу перепрыгнуть на много лет вперед – в 1982 год. Моя младшая дочка поступила в музыкальную школу. Старое пианино моей жены уже давно пришло в полную негодность, у него треснула дека. Мы нашли инструмент по объявлению. Когда мы с женой его увидели, обалдели: огромное (и как вскоре выяснилось, очень тяжелое) немецкое пианино светлого дерева фирмы “Schwechten. Berlin”. Звук, как у рояля. Правда, подсвечники сняты —  спереди остались 4 дырочки, наверху полировка подпорчена —  там стояли вазоны с цветами. Хозяйка сказала, что это пианино когда-то привезли из Германии, дочка играла, а теперь оно только место занимает. Запросила 600 рублей. Наша знакомая, концертмейстер, по нашей просьбе пригласила к нам настройщика, работающего в зале филармонии. Он открыл пианино, снял переднюю и заднюю стенки, долго изучал механизм, потом настроил, сел за инструмент и минут 40 играл. Неохотно встал и сказал:

— Этот инструмент сделали немцы очень давно. Маленькая семейная фирма. Нынешние немцы такое сделать уже не могут.

В 1991 году, перед отъездом в Израиль. мы продали этот инструмент недорого в хорошие руки, молодому профессиональному музыканту.

Возвращаюсь во времена детства. У большинства наших знакомых и родственников обстановка была примерно такой же, как и у нас с небольшими отклонениями в ту или иную сторону. Мебель в послевоенное время производили артели промкооперации. Качество этой мебели было ужасным, да и купить ее было нелегко. Помню, мне было лет 10, мы с отцом зашли в мебельный магазин, где работал его сослуживец еще с довоенных времен, когда мой отец служил  в кавалерии.Я не знаю, как звали того мужика, потому что отец всегда называл его не по имени, а по названию кавалерийского маневра. Был такой диалог:

 —  Здорово, Вольт-налево. Пришел к тебе за шкафом.

 —  Вот смотри, это не шкаф, а дрова. Видишь, здесь бобруйские дрова, а вот это —  борисовские.

 Народ выкручивался по-всякому. Например, получил распространение такой вид мебели как тахта. Для этого нужно было иметь большой ковер – у многих он был. Ковер вешали на стенку. Под ним ставили двуспальный пружинный матрас на маленьких деревянных ножках. Матрас накрывали или другим ковром или каким-нибудь покрывалом. Тахта готова.