Дом на отшибе

– Но ты можешь пойти с нами вообще-то… Так ведь, Уолли? – И с ангельским видом обернулась на мальчишку, который уже обувался. – И мы все-таки… – она понизила голос и доверительно сообщила: – не очень плохие дети, так что ведьма нас есть не будет.

Роджер еле сдержал улыбку, потом погладил сестру по ровному пробору на голове.

– Я не могу вас никуда отпустить одних.

– Он идет с нами! – живо заявила Мэри-Лу, на что Уолли закатил глаза и крикнул из коридора: – Ну, скорее уже тогда!

– Никуда мы еще не идем, – строго произнес Роджер, поднимаясь, – вначале я закончу дела, потом…

Хлопнула входная дверь. Вслед за этим Мэри-Лу вприпрыжку вылетела в коридор и, схватив легкую курточку, поспешила за братом. Роджер медленно выдохнул, опершись кулаками о столешницу, пробурчал что-то по своему обыкновению и поспешил за остальными.

Дорфштадт был небольшим городом, примостившимся у подножия гор, в нем практически не было прямых улиц, все они изгибались и петляли, словно испуганные ужи, домики карабкались по склону или съезжали с него. Наиболее пологой частью города был его центр, и там стояли самые привилегированные дома, всегда свежевыкрашенные и отремонтированные, с исправной системой водоснабжения и электрификацией. Ближе к окраине дома как-то оседали, скособочивались, линии электропередач повисали, словно кожа на шее старика, трубы водоснабжения частично торчали наружу, находясь в состоянии перманентного ремонта, а еще дальше начинались дома, можно выразиться, самостоятельные. Они имели небольшие садики, были построены каждый на свой вкус и манер, безо всякого соответствия городскому плану застройки. У многих имелись собственные колодцы и небольшие земельные участки, занятые садами и огородиками, постепенно уходившими в сторону леса на подножие горы. Вершиной этого переплетения мира урбанистического и мира природного был дом на отшибе с его полудиким участком и частично заросшей мхом крышей. Такое место – на границе двух миров – идеально подходило для того, чтобы там поселилась ведьма. Или просто странная женщина…

Ведь никто не знал наверняка. Главврач местной больницы называл ее коротко – шарлатанка, но законных оснований для предъявления претензий у него не было. Как ни странно, всем, кто к ней обращался, в той или иной степени становилось лучше. Соседи, которых было не много рядом с домиком, считали, что девушка, конечно, со странностями, но не опасная. А местный почтальон и хозяин лавки, где заправляли газовые баллоны, и вовсе находили ее весьма привлекательной особой.

Уолли выкатил из-за дома свой велосипед, весь корпус которого носил отметины многочисленных приключений, и закрепил сложенное в несколько раз старое детское одеяльце на металлической сетке за седлом, чтобы Мэри-Лу было удобнее. В этот самый момент девочка выдергивала из маминой клумбы ромашки и украшала ими данное транспортное средство. За такими увлекательными занятиями их и застал Роджер, вывернувший из-за дома резким широким шагом. Он положил руку на руль велосипеда и посмотрел на брата долгим взглядом серых глаз. Из всех троих только у Роджера они были светлыми, как у отца, младшие же унаследовали карие глаза матери. В детстве мама все время говорила, что у Роджера не по возрасту серьезный взгляд. А папа, видя его глубокую увлеченность любым интересующим его занятием, утверждал, что из сына выйдет толк.

– Почему ты не можешь хоть раз меня послушаться, раз уж свалился на мою шею? Я не просил родителей оставлять меня вашей нянькой. У меня есть дела и поважнее, чем носиться за вами по всему городу! – Все внутри Роджера пылало от досады и острого чувства несправедливости происходящего.

– Так и иди занимайся своими делами, – парировал Уолли, тоже ухватившись за велосипед, – тебя никто с нами и не звал!

– Да, а если с вами что-то случится, то я буду виноват! – Роджер старался говорить негромко, чтобы не втягивать в перепалку сестру.

– Ага, боишься, что мама с папой наругают! – фыркнул Уолли и ухватился за руль сильнее, пытаясь выдернуть его из рук брата. Но хотя младший из мальчиков был довольно крепкого телосложения, в отличие от вытянутого и худого Роджера, победить старшего брата у Уолли, как правило, не получалось. Тот даже на уроках физкультуры поражал учителя тем, что лучше других сдавал одиночные нормативы на выносливость и силу, но был абсолютно безнадежен в тех задачах, где требовалась хорошая координация движений или работа в команде.

– Да, конечно, – холодно произнес Роджер, не выпуская велосипеда, – а кто вчера первым через пустырь бежал без оглядки?

– Сам тоже драпал, что аж пятки мелькали! – обиженно воскликнул Уолли, потом посмотрел исподлобья на брата. На солнце карие глаза младшего мальчика всегда отдавали желтизной, так что взъерошенный Уолли напоминал разбуженного посреди дня коричневого совенка. – А самому тебе не интересно узнать, что мы вчера видели? А?

Роджер тяжело вздохнул, но хватку ослабил:

– Ты вообще когда-нибудь слышал о приватности личной жизни человека?

– Это ты про то, что полностью отсутствует в нашем доме? – усмехнулся Уолли.