Дом напротив

Джоэль опять попытался выхватить плеер, но София ударила его по рукам.

– Заканчивай, – велел он. – Что бы ты сказала, если бы я залез в твою комнату?

– А ты разве не занимался этим всегда?

– Нет, я такими вещами не занимаюсь.

София закрыла глаза, слушая музыку.

– БОГ МОЙ, до чего же отвратительно. И в какой крысиной дыре ты нашёл это дерьмо?

Она размахивала плеером прямо перед его носом, и Джоэль резко рванулся к нему. Она не ожидала такой реакции, но всё же успела отдёрнуть плеер. Джоэлю хватило секундного промедления, чтобы схватить Софию за руку.

– Отпусти! – прошипел он и сжал ей запястье.

– Сейчас.

– Отпусти, я сказал!

– СЕЙЧАС!

– ОТПУСТИ!

Он изо всех сил сдавил ей руку, и плеер, вылетев из её пальцев, спикировал вниз и ударился об стенку. Мелкие обломки жёлтого пластика разлетелись во все стороны.

Стало тихо.

– Сам же сказал, чтобы я отпустила, – фыркнула София.

Джоэль ничего не ответил.

Провода наушников, вылетевшие из плеера, безжизненно свисали из её ушей. Она смотала их и положила на письменный стол.

– Сам виноват. Подождал бы немного, и ничего бы не случилось.

– Если бы ты не влезла в мою комнату, тоже ничего бы не случилось.

София поняла, что должна что-то сказать. Джоэля нужно было в чём-то обвинить, чтобы повернуть ситуацию в свою сторону. Тогда виноватым окажется он, а не она.

– Ты случайно не видел мой шагомер? – как бы невзначай поинтересовалась она.

– Чего?

– Если ты взял мой…

– На кой чёрт мне сдался твой паршивый ШАГОМЕР?!

София хмыкнула.

– Кричать не обязательно. Это всего лишь вопрос.

– Окей. Так зачем мне нужно брать твой шагомер?

– Может, ты похудеть хочешь, – ответила София и засмеялась.

Джоэль понял, что он ей сейчас скажет.

– Мне-то как раз худеть не требуется. Это не я тут жиром зарастаю.

София перестала смеяться.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать? – и он добавил, делая ударение на каждом слове: – Я хочу сказать, что ты жирная. Мерзкая. И к тому же уродина. И я хочу, чтобы ты покинула мою комнату немедленно.

София не проронила ни звука. Джоэль же, напротив, никак не мог остановиться.

– Ты такая жирная, что бутылки звенят и подпрыгивают, когда ты топаешь.

– Каждой твой шаг – настоящее землетрясение.

– Таким жирным людям, как ты, вообще жить противопоказано.

И напоследок добил:

– Ну, чего же ты ждёшь? Неужели ты не чувствуешь, как с каждой секундой становишься всё толще и жирнее? Давай, иди побегай или ещё чем-нибудь полезным займись.

На теле Софии не было ни грамма жира, но это ничего не значило. Джоэль говорил о том, о чём всё время думала она сама, поэтому София верила ему.

– ВОН ОТСЮДА!

И она ушла.

* * *

Хелена опять задерживалась допоздна на работе, и весь вечер дома были только Джоэль и София.

Каждый закрылся в своей комнате. София слушала музыку, Джоэль сидел за компьютером и тупо пялился на чистый документ в текстовом редакторе, который через два дня должен был стать лучшим сочинением Швеции.

Он достал одежду Джонатана и разложил её на полу так, чтобы она приняла очертания человеческого тела, только без головы. Получившееся здорово смахивало на контур мелом, который в старых фильмах рисуют на полу вокруг тела на месте преступления. Джоэль смотрел, смотрел и с каждым вдохом и выдохом всё больше сосредотачивался на рёбрах своей грудной клетки, которая поднималась и опускалась. Странно, но чем активнее он пытался вдохнуть, тем меньше воздуха попадало ему в лёгкие. Джоэль сглотнул, откашлялся, сглотнул опять, но это не помогло. Что-то сдавило ему горло, и он не мог от этого избавиться (потому что на самом деле избавляться было не от чего).

Джоэль понимал, что слишком много наговорил Софии, но о сказанном не жалел. В конце концов, он не просил её рыться в его вещах. Как и не просил её ломать плеер Джонатана. Джонатан умер, а она жива. Ему сильнее было жаль этого мальчишку, чем собственную сестру. И если София настолько глупа, что собирается уморить себя голодом, то пусть пеняет на себя.

Но что бы он ни думал, восстановить дыхание это не помогало. С ним что-то случилось. Почему ему не хватает воздуха, хотя он дышит?

Механизм, которым было его тело, дал трещину.

Куски жёлтой пластмассы – всё, что осталось от сломанного плеера, – лежали на письменном столе, и Джоэль подумал, что он тоже сломался, точно так же, как этот плеер.

Ему вдруг пришло в голову, что Элизабет тоже когда-то была сломана, но теперь с ней всё было в порядке. Он починил её.

Тогда почему она не впустила его сегодня?

Джоэль подошёл к окну и посмотрел на Заброшенный Дом. Грудная клетка перестала двигаться и замерла – на улице стоял «фиат».

* * *

Входная дверь была не единственной возможностью попасть внутрь. Имелось ещё разбитое окно подвала. Джоэль по-пластунски подполз к нему и свалился вниз на твёрдый бетонный пол. Было больно, но он заставил себя не думать об этом. Сейчас важнее казалось другое.

Бумажная головоломка