Дом огней

Не станет мне плохо. Дома я ем гора-а-аздо больше сахара.

– Смотри, какой он маленький, а доза лошадиная.

– И нам ничего не останется.

– Хочешь из-за мальчишки рискнуть своей задницей?

Он соглашается и высыпает весь пакетик, потом перемешивает ложечкой. В зубах у него какая-то кривая сигарета. Хорошо бы в молоко добавить какао.

– Завтра позвонишь. Попросишь денег, но не слишком много, иначе они станут тянуть, скажут, что нужно пойти в банк. А мы должны получить деньги сразу.

– Вдруг они потребуют доказательства?

– У нас же есть его одежда?

– И правда. Наверное, футболки достаточно.

Не знаю, о чем они говорят, меня это не интересует. Мама с папой тоже часто говорят о непонятных вещах. Взрослых. И притворяются, будто я невидимка. Закончив говорить между собой, синьор с волдырями и синьора с татуировками вспоминают, что я тоже здесь, и подходят ближе.

– Выпей все, – говорит синьора с татуировками, протягивая мне стакан молока.

Я его не беру. Скрещиваю руки на груди и делаю надутое лицо.

– Положи туда еще и какао.

– Это что за херня? – Теперь голос у синьора с волдырями визгливый, как у женщины. – Пей молоко, и дело с концом! – И он выплевывает окурок.

Синьора с татуировками пытается его успокоить:

– Он сейчас выпьет. Ты выпьешь, правда?

– Без какао не буду пить.

Синьор с волдырями пинает ногой дверь в туалет. Но он забыл, что поранил ногу ножницами, и ему опять больно.

Мне смешно, но я сдерживаюсь. Не хочу получить по губам.

– Я копал полдня, так что пей без фокусов!

Не знаю, что он там копал, и мне все равно. Жена ему делает знак умолкнуть. Потом встает передо мной на колени, улыбается. Я замечаю, что у нее не хватает зуба.

– Выпьешь молочка и крепко заснешь. А утром, когда проснешься, тебя будет ждать приятный сюрприз.

Я ей не верю.

– Какой сюрприз? – Снова вранье, как насчет щенка. Щен-ка-тут-нет.

Тогда синьора с татуировками ставит стакан на стол.

– Жаль, что ты мне не веришь, – говорит. – Значит, не будет никакого сюрприза.

Она встает, собирается уходить. Тогда я протягиваю руку и беру стакан. Молоко теплое, не то что дома, ведь в трейлере нет холодильника. Но все лучше, чем вода, которую мне тут дают. Те двое на меня не смотрят, но, конечно, только делают вид. Ждут, хотят увидеть, послушаюсь я или нет. Я подношу стакан к губам, собираюсь пить.

– Есть кто? – вопит какая-то женщина перед трейлером.

Те двое забывают обо мне и переглядываются в страхе.

Крик повторяется:

– Есть кто?

Тогда они смотрят в круглое окошко, и я тоже бросаю туда взгляд. Там, прямо посередине круга трейлеров без колес, стоят двое полицейских. Мужчина и именно женщина. Наверное, шли от ворот пешком, потому что их машины нигде не видно.

Синьора с татуировками тут же выхватывает у меня стакан. Потом говорит синьору с волдырями, но очень тихо:

– Пойди взгляни, чего им надо.

Он не знает, что делать, но потом все-таки кивает.

Она дергает меня за руку, заставляет встать на колени.

– Теперь молчи и не двигайся.

Синьор с волдырями выходит из трейлера и идет к полицейским. Они о чем-то говорят. Изнутри не разобрать о чем.

– Ты ходил сегодня за покупками? – спрашивает женщина-полицейская.

– А что? Я не помню, – говорит синьор с волдырями от комаров и как-то нервно хихикает. Я представляю себе его желтые зубы.

– Ах, ты не помнишь, – говорит полицейский-мужчина. – Стало быть, это не ты стащил консервы из тунца в супермаркете Орбетелло.

Не могу поверить, что синьор с волдырями – вор.

– Знать ничего не знаю, – клянется тот, хотя это неправда.

– С тобой есть кто-то еще? – спрашивает женщина-полицейская.

– Нет, я один.

Снова вранье. Он сегодня произнес столько скверных слов и проклятий, что ему светит тысяча лет чистилища, а то и больше.

– А твоя подружка куда подевалась? – спрашивает полицейский-мужчина.

Синьор с волдырями и синьора с татуировками не женаты. Вот это новость.

– Эта сука меня бросила, – говорит он с грустным лицом.

Я-то знаю, что и это неправда. А полицейским врать нельзя. Думаю, нужно сообщить им, что и я здесь. Я больше не хочу здесь оставаться.

Но синьора с татуировками читает это в моих глазах и знает, что я собираюсь сделать.

– Раззявишь рот, тебе же будет хуже.

– Почему это мне будет хуже? – Она ведь не серьезно.

– Потому, что полицейские арестуют тебя.

– Я не сделал ничего плохого.

– Нет, сделал… Вчера ты сел в машину, не спросив разрешения у родителей, вдобавок к незнакомому человеку.

Верно: папа и мама всегда твердили, что я не должен доверять тем, кого не знаю.

– Но он сказал, что подарит мне щенка.

– Какая разница? Ты не послушался, ты плохой мальчик.

Я умолкаю: наверное, она права. Хочется пла-кать.

– Можно нам заглянуть в трейлер? – спрашивает женщина-полицейская. – Вдруг там найдется банка-другая консервированного тунца…

– Прошу, заходите, – говорит синьор с волдырями от комаров на руках.