Дом Романовых. Последние дни последнего царя.

— Видите ли, если Ленин много времени провел в эмиграции — Франции, Великобритании, Швейцарии, — то я до изгнания в 1918 году за границей никогда не был… Мы принадлежали к двум разным поколениям. Лицейские и университетские годы Ленина приходятся на 80-е годы, эпоху реакции, когда российская молодежь начала увлекаться доктриной западного материализма, марксизма. Я же начал свою политическую жизнь в начале двадцатого века, когда молодежь в России больше интересовалась духовными поисками, стала разочаровываться в классических доктринах Канта и Маркса. В этом главная разница между двумя нашими поколениями…

Ленин был сторонником беспощадного террора, без малейшего снисхождения. Только так меньшинство может навязать свою власть большинству, стране. Когда, уже будучи в эмиграции, я спрашивал у друзей Ленина из членов левых партий Европы или из меньшевиков о различиях между Лениным и Сталиным, все говорили: в отношении к террору различий между ними не было…

— Но и вы когда-то помогли укрыться царской семье в ожидании эвакуации. В своей книге, посвященной расправе над Николаем II и его семьей, вы писали, что сразу после отречения император написал в своем дневнике три слова: «Предательство, трусость, козни». Царь чувствовал, что происходит что-то неладное, но почему он не начал действовать ранее?

— Врачи рассказывали, что, когда Распутин и его круг решили, что император слаб и не может более управлять страной, возник план посадить на трон Алексея и объявить императрицу регентшей. Будто бы для этого тибетский врач Бадмаев через Распутина и императрицу давал императору какие-то лекарства, полностью подавляющие его волю.

— А каким вы знали царя?

— Он казался мне абсолютно нормальным человеком. Очень любезным, иногда веселым. Мне думается, он знал перед революцией об опасности, которая ему грозила…

— Александра Федоровна была немкой. Это не наводило вас на определенные мысли?

— Слухи о том, будто императрица симпатизирует германскому императору, были очень распространены на фронтах. В свое время я лаже вел расследование по этому поводу. Вспоминаю о своей драматической встрече с императрицей. Мы разговаривали наедине, придворная дама Нарышкина осталась в соседней комнате. Императрица мне сказала: «Опять?! Я знаю обо всех этих разговорах. Это ужасно! По воспитанию, привязанностям я — англичанка. Я была любимой внучкой королевы Виктории. Дома мы говорили только по-английски…» Ее возмущение произвело на меня большое впечатление. Кроме того, мы изучили много документов, опросили свидетелей. Убежден: у императрицы не было никаких связей с императорской семьей Германии.

— А вот по отношению к вам императрица была менее великодушной. Как утверждает Троцкий, за несколько дней до отречения императора Николая II она потребовала вашей смертной казни. Не это ли помешало вам спасти царскую семью?

— Императрица требовала не только моей головы, но и Гучкова, Милюкова. Ее письма с просьбой казнить нас не следует рассматривать как политические акты. Это действия больной, несчастной женщины. Что же касается эвакуации царской семьи, то мы решили отправить их через Мурманск в Лондон. В марте 1917 года получили согласие британского правительства, но в июле, когда все было готово для проезда на поезде до Мурманска и министр иностранных дел Терещенко отправил в Лондон телеграмму с просьбой выслать корабль для встречи царской семьи, посол Великобритании получил от Ллойд Джорджа ясный ответ: британское правительство, к сожалению, не может принять царскую семью в качестве гостей во время войны. Тогда мы решили отправить царскую семью в маленький Тобольск, где даже не было железной дороги. Оттуда мы хотели эвакуировать их в США. Император не раз говорил мне, что Временное правительство — последняя плотина перед бурей, разрушительную силу которой даже нельзя представить. Император верил мне и знал, что я его спасу. Вышло же по-иному…

Мы явились первыми жертвами тоталитаризма, который завоевал почти всю Европу. С какими лозунгами Ленин победил в 1917 году? Он никогда не говорил в России, что хочет установить мировую диктатуру пролетариата. Поднимите старые газеты, журналы, выступления Ленина, Троцкого, Сталина. Они говорили, что большевики гарантируют народу землю, Учредительный съезд и абсолютную свободу. А в результате?..»

Снова обратимся к повествованию Великого Князя Александра Михайловича, где он высказывает мысли, которые во многом, по-видимому, разделял или разделил бы и Николай II.

Из «Книги воспоминаний»

Великого князя Александра Михайловича