Дом с черной лентой

– Это правда, да? То, что сказал этот… оперуполномоченный.

– А вы сами как думаете? – ответил вопросом на вопрос Гуров.

Шурик помолчал, потом кивнул, словно ответил сам себе на беззвучно заданный вопрос.

– Только… Только я ведь и вправду не знаю, где Сашка сейчас, – тихо произнес он.

– Когда он вам писал в чате последний раз? – спросил Гуров.

– На прошлой неделе выслал мне новый заказ на портрет. Вернее, на два портрета.

– И адреса, куда их выслать, тоже написал?

– Нет. Сказал, что позже сообщит. Но не сообщил. Пока не сообщил.

– Это хорошо. Значит, он скоро должен будет снова выйти на связь, – хлопнул себя по коленям и встал Лев Иванович.

– Может, скоро, а может, и не скоро, – пробормотал Шурик себе под нос, но был услышан.

– Почему вы так говорите? – поинтересовался Гуров.

– Бывало так, что он отменял заказ. Но я не интересовался почему, – поспешно добавил Шурик.

Лев Иванович нахмурился и, немного поразмыслив, сказал, посмотрев на Викентия, а потом и на Белокурова:

– Вы тут пока в кабинете побудьте и подумайте, где Анохина можно найти, а мы с коллегой выйдем ненадолго по делам. Станислав, ты мне нужен, – позвал он Крячко и зашагал к выходу из кабинета.

Крячко, не глядя ни на Викентия, ни на Белокурова, тоже вышел. Журналист прошел за стол Станислава и стал что-то искать в компьютере, стуча по клавишам клавиатуры и время от времени двигая мышью.

– Скажите, а много женщин Сашка обманул? – спросил Викентия Шурик.

– Много. – Журналист серьезно и задумчиво посмотрел на Белокурова. Тут ему пришла в голову неожиданная мысль, и он спросил: – Слушайте, а Анохин вам не с телефона писал свои сообщения?

– Не знаю, – пожал плечами Шурик. – Может, и с телефона. А что, это так важно, откуда он писал?

– Пока не знаю, – честно ответил Викентий, – но у меня к вам еще вопрос. Не знаете, на вашем сайте, в чатах, в которых вы общаетесь с клиентами, есть функция сохранения резервных копий?

– Не знаю, – снова пожимание плечами, – надо у нашего техника спросить, который ведет сайт салона. Он вам все подробно расскажет и объяснит. Могу дать его телефон.

– Давайте. – Викентий приготовился записывать.

Шурик достал смартфон и какое-то время искал номер компьютерщика, потом продиктовал его Викентию и добавил:

– Парня Димой зовут. Думаете, что можно восстановить удаленную переписку?

– Не знаю, но надо попробовать это сделать. Вы помните, когда Анохин в последний раз писал, то, может, он хоть каким-то намеком давал понять, где он сейчас?

– Нет, не было такого. Он просто выслал две фотографии и попросил с них написать портреты.

– А сроки написания вы с ним не обговаривали?

– Конкретно – нет. Но он обычно мне пару недель давал на все про все. И на написание, и на высылку.

– Фотографий женщин, с которых должны были писать портреты, у вас, случайно, с собой в телефоне нет?

– Нет, в телефоне нет. Я их на работе распечатываю, удаляю присланные фотографии с чата, а потом, дома уже, с этих распечаток рисую портреты. Дома все у меня. А с собой, в телефоне, нет.

– А портреты вы уже написали? – после некоторого молчания поинтересовался Викентий.

– Ага, все готово уже. Я быстро пишу. В это раз один портрет маслом писал, а второй – акварелью. Оба неплохо получились. Это не я, это жена мне так сказала – Нина, жена она мне, мы уже три года с ней женаты.

Шурик говорил тихо, монотонно, при этом чуть покачиваясь, словно баюкая себя, успокаивая этими разговорами. И Викентию, который смотрел на него, вдруг пришла в голову неожиданная мысль: а не является ли Шурик аутистом? Очень уж поведение у него и характер были близки к этому синдрому. Но потом он все-таки отверг эту мысль, решив, что аутисты не бывают такими социально адаптированными, каким был Шурик.

«Впрочем, – должен был признаться себе журналист, – много ли я знаю об аутистах? Вот в интернете, например, пишут, что Билл Гейтс тоже аутист. И Моцарт, и Бобби Фишер, который шахматист, тоже ими были. А ведь какие талантливые люди! Так что все может быть».

Вслух же он сказал:

– А где вы брак регистрировали? В каком районе Москвы?

– В Митине, – счастливо улыбаясь, ответил Шурик. – Нина в Митине была прописана у родителей. Мы в том районе и зарегистрировали брак.

Викентий опять сделал пометку у себя на листочке и снова спросил:

– Нина – хорошая жена? Не вредная? А то знаете, как оно бывает-то…

– Нет, Нина не вредная. Она красивая. Я люблю ее, – добавил Шурик.

Добавил, как показалось Викентию, не столько для него, Викентия, сколько для самого себя.

– Вы с Нины тоже портрет писали? Где вы с ней познакомились?

– Нас Сашка познакомил, – мечтательным тоном ответил Белокуров. – Примерно через полгода после того, как он из тюрьмы вышел. Приехал ко мне вместе с Ниной и попросил ее портрет нарисовать. Так я и влюбился в нее.

– А она тоже вас любит?

– Нина? – Шурик на секунду задумался, а потом, как показалось Викентию, не очень уверенно ответил: – И она меня тоже любит. Иначе зачем бы ей за меня замуж выходить?

– Логично, – согласился Викентий и, не зная, что еще спросить, уткнулся в монитор компьютера.

* * *