Дом с привидениями

Новый помощник оказался человеком скромным, надежным, исполнительным, невероятно работоспособным, с превосходной выучкой, полученной в родном ведомстве. На фоне публики, собравшейся в то время в Ленсовете, он был, как скала в бурном море.

Впрочем, генерал Степашин рассказывал в интервью НТВ 31 декабря 1999 года: "Владимир Владимирович с его незаметной внешностью и тихим спокойным голосом проявил с первых дней работы столько энергии, жесткости, нахрапа, что заслужил в финансовых кругах Петербурга уважительное теплое дружеское прозвище – ШТАЗИ". (Для тех, кто не знает: ШТАЗИ – эта контрразведка ГДР, самая, пожалуй, «отмороженная» из мировых спецслужб).

С тех пор Путин так и сопровождал Собчака на посту сначала председателя Ленсовета, потом мэра Петербурга. Он был председателем комитета по внешним связям и, кроме того, ведал комиссией мэрии по оперативным вопросам, а за этим словосочетанием стоит вся повседневная жизнь города-миллионера. Вскоре он стал в мэрии правой рукой Собчака, специалистом "за все", точнее, "за все важное". Шло время, менялись по много раз руководители комитетов – Путин казался "вечным".

Собчак ему даже не доверял, а верил. Как-то, уезжая в командировку, мэр не успел подписать какой-то важный документ. Тогда он три раза расписался на трех чистых листах бумаги, отдал их Путину, сказал: "Доделайте", – и уехал.

Как можно использовать чистый лист с подписью – объяснять надо?

Владимир Путин проработал в питерской мэрии пять лет, причем два года – первым зампредом правительства города. И все время оставался в тени. Он никогда не выходил на первый план, им не интересовались журналисты и обыватели. Он был как бы не человеком, а строчкой в колонке официальных сообщений. "Путин присутствовал на пресс-конференции…", "Путин провел переговоры с иностранной делегацией". Ну провел и провел, было бы о чем говорить! Он имел устойчивую репутацию "человека без амбиций".

Что показательно – на него, далеко не последнего чиновника, удивительно мало компромата. По своей должности он лично курировал создание в Петербурге валютной биржи. Он привел в Петербург многие известные немецкие фирмы. Под его опекой находились игорный и гостиничный бизнесы, крупные инвестиционные западные проекты, импорт и экспорт Санкт-Петербурга. И, несмотря на то, что за ним пристально следило множество недоброжелательных глаз, компромата ну просто на удивление мало.

Я не собираюсь клясться в том, что Путин безупречен. Ибо в полностью безупречных чиновников в насквозь коррумпированном государстве попросту не верю. Сегодня рубеж, думаю, идет несколько по иной линии. А именно: способен человек продать за взятку Родину, или не способен.

Но компромата все же очень мало, и почти весь он, тщательно собранный, идет из тех, петербургских времен. И, уж коль скоро он есть, давайте с ним разберемся.

…Основным врагом петербургской мэрии в то время был Ленсовет. Он инициировал несколько крупных скандалов, касавшихся и Путина – правда, только отчасти касавшихся, но все равно, и это пошло в ход… Самый крупный из них произошел в начале девяностых годов: питерская таможня признала недействительными несколько выданных мэрией лицензий на вывоз за границу сырья и цветных металлов. Два депутата Петросовета по этому поводу обвинили чиновников мэрии в должностных преступлениях. Среди списка чиновников значился и Путин, возглавлявший Комитет по внешним связям.

История, в общем-то, полный ноль – в большом городе, даже при честных чиновниках, такие происходят постоянно, именно потому, что это большое хозяйство. Другое дело, что шла серьезная разборка между ветвями власти, в которой годилось все. Пушка так пушка, рогатка так рогатка…

В 1992 году депутаты же инициировали расследование деятельности Комитета по внешним связям и обнаружили, что по некоторым видам импорта и экспорта сделки производились по ценам, не соответствующим мировым. Другого компромата депутаты, как ни старались, не обнаружили. Были проведены публичные слушания, на которых Путин признал свои ошибки. Мог, кстати, и на самом деле ошибиться, если в помощниках у него ходили какие-нибудь «экономисты» типа Гайдара – очень даже запросто…

Еще одно обвинение связано с «бартером». Осенью 1991 года Петербург оказался в тяжелом положении – в городе почти не оставалось продовольствия. Пришлось ввести нормированную выдачу – говоря по-простому, карточки (или, как тогда их называли, талоны, но суть от этого не меняется).

На помощь из центра рассчитывать не приходилось, и тогда городские власти решили самостоятельно закупать продовольствие за границей. А поскольку денег тоже не было, то расплачиваться за поставки предполагалось натурой, по бартеру. Мэрия предоставила право частным компаниям вывозить за рубеж цветные металлы, нефть, лес, а компании должны были взамен поставлять продовольствие.