Читаем Дом с протуберанцами полностью

Дом с протуберанцами

«Дом с протуберанцами» – один из лучших образцов магического реализма, показывающий магию реальной жизни. Повесть признанного мастера слова Анатолия Кима уводит читателей в таинственный мир духов и мятущихся душ.Ким Анатолий Андреевич – прозаик, драматург, переводчик и сценарист, член Союза писателей России. Академик Академии российской словесности (1996). Лауреат премий журналов «Дружба народов» (1980), «Юность» (1997), имени Юрия Казакова ПЕН-клуба Казахстана (2000), «Ясная Поляна» (2005), имени В. Б. Смирнова – журнала «Отчий край» за вклад в русскую литературу (2020).

Анатолий Андреевич Ким

Проза / Современная проза18+

Анатолий Ким

Дом с протуберанцами


В оформлении обложки использованы фрагменты картины Винсента Ван Гога «Звездная ночь»



Никишин

В городке Тума недавно прошел дождь, и перед крыльцом библиотеки топтался в луже Никишин. Он давил бесов, которые лопались под его ногами, словно рыбьи пузыри. Бесов было множество, они были ещё маленькие и погибали под ногами Никишина без особенного шума, и только некоторые из них издавали протестующий возглас: чизвлик, прежде чем быть раздавленными в слизь подошвою обуви во взбаламученной лужице. Обут был Никишин в громоздкие китайские кроссовки с прорезиненными рубчатыми подошвами.

Мимо Никишина прошел в библиотеку немолодой человек в шляпе, но ещё моложавый, с гладко выбритыми щеками. Он взобрался на трёхступенчатое крыльцо Тумской городской библиотеки, которая располагалась у меня на первом этаже, в старинном большом двухэтажном кирпичном доме, – низ кирпичный, верх деревянный, бревенчатый, окна с резными наличниками. Стоя на крыльце перед дверью, приоткрыв её, человек самоуверенным голосом произнёс, обращаясь к Никишину сверху вниз:

– Ты чего, дурачок, в лужу залез? Развлекаешься?

– Бесов давлю, – ответил Никишин.

– И много раздавил?

– Порядочно. Они тут кишат. Видимо, с какой-то детсадовской тучи сыпануло. Как головастики мелкие.

– Ну, дави их, Никишка, никого не пропускай, – деловито молвил мужчина и ушёл внутрь библиотеки.

Там за стойкой сидела молодая красавица, которая была вовсе не к месту в пыльном городишке Тума. Об этом сразу же высказался моложавый мужчина, снимая шляпу:

– Откуда тебя принесло в нашу дыру? Из какой тучи высыпало? Раньше здесь такой никогда не было.

– Вы что хотите? В библиотеку записаться?

– Не, я книг не читаю. Я не читатель, я писатель. Хочу познакомиться с тобой. Меня зовут Сашка. А тебя как?

– Меня тоже Сашка.

– Нет, без шуток? Тёзки, выходит?

– Выходит так. Что ещё хотите узнать?

– Хочу узнать, как ты целуешься. У тебя такие классные губки, как у Мерлин Монро.

Мужчина сделал выпад через библиотечную стойку и обхватил рукой стройную шейку библиотекарши. Но та выгнулась назад и, сделав какое-то неуловимое движение рукой, достала из-за спины пистолет, наставила прямо в лоб мужчине. Причём красивое её лицо не изменило своего детского выражения. Чёрные с блеском глаза были спокойны, равнодушно разглядывая ошеломлённого посетителя.

– Эй, Саша, Сашок! Ты чего это? У тебя же настоящий Макаров!

– Да, у меня настоящий Макаров. И я вам башку прострелю, дядя, если только ещё движение сделаете.

Посетитель молчал, непонятно глядя на библиотекаршу, та тоже молчала, медленно опустив пистолет.

– А вообще-то я пришёл к тебе по делу, – совершенно спокойным тоном проговорил мужчина и вытащил из кармана небольшую книжечку. – Вот, я принёс тут свою книгу. Я на самом деле писатель, стало быть, и я хочу принести в дар библиотеке авторскую книгу. Прошу принять её и заприходовать.

– Вы писатель? Что-то не верю вам, – ответила красавица библиотекарша. – Не похожи вы на писателя по всем статьям.

– Клянусь, это правда. «В дебрях Акатуя» называется книга. Посмотри. Я автор. Вот фамилия, могу паспорт показать, – едва ли не с обидой произнёс мужчина в шляпе, бросая книжку на стойку.

– Хорошо, я посмотрю, – ответила библиотекарша, продолжая настороженными глазами следить за каждым движением посетителя. – А теперь быстро уходите отсюда.

И тут в библиотеку вошел Никишин. Молодой мужчина оглянулся на него, и вся досада обрушилась на парня.

– А ты зачем припёрся сюда, дурачок? – возроптал он. – Ну-ка брысь отсюда! Быстро!

– Не трогайте его! – возвысила голос красивая библиотекарша. – Это мой читатель, он записан в библиотеке… Проходи, Никиша! Ты хочешь что-нибудь выбрать?

Никишин, встревоженно подняв голову на длинной тонкой шее, глядел то на мужчину, то на библиотекаршу. Блёклые глаза его вдруг закатились, остались одни полоски белков, ноги подогнулись в коленях, он сложился и упал навзничь – мягко, почти бесшумно.

Библиотекарша выскочила из-за стойки в читальный зал и, опустившись на одно колено, склонилась над Никишиным.

– Это приступ. У него падучая. Ты что, не знала? – произнёс мужчина.

– Не знала, – тихо ответила красавица. – А это не опасно?

– Да что он может сделать тебе? – усмехнулся мужчина. – Он аутист.

– Это я не о себе. Для него это не опасно?

– Ничего. Полежит, оклемается и потопает себе дальше. А ты, Сашок, вижу, не здешняя. И откуда только тебя принесло? Кто тебя сюда направил?

– Меня направил сюда, Сашок, отдел культуры администрации района, – был насмешливый ответ. – Уже два месяца здесь работаю.

– А я ничего и не знал. Два месяца! Узнал только три дня назад.

– А вы что, всё здесь знаете?

– Должен всё знать вроде бы. Про тебя – ничего… Таких красавиц здесь не было и не положено быть… Ну, ладно. Только как это Никишка вошёл сюда?

– В дверь вошёл, как ещё?

– Я не о том. Ты же ключ оставляешь в дверях изнутри, это зачем?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза