Дом скитальцев

– Сегодня день особенный, – сказала Аленка, обращаясь к примусу. – Понял, крикун? Ну то-то…

Она сидела под тентом, придерживая пистолет, и прислушивалась, хотя почему-то была уверена, что теперь ничего не услышит – с сегодняшнего дня. После еды ей стало совсем нехорошо. Она достала щепотку кофе из банки, пожевала и плюнула в воду.

– Все ученые – эгоисты, – сказала Аленка. – Завтра все равно пойду в муравейник. Я тоже стою кой-чего, только я очень странно себя чувствую. И еще это. Когда-нибудь это должно было получиться. И все равно завтра я пойду.

Она попробовала представить, что он там видит, продвигаясь по пружинистой тропке, и, как всегда, увидела первую атаку муравьев, первый выход в муравейник три месяца тому назад.

Они шли вдвоем по главной тропе, потея в защитных костюмах, и в общем все было довольно обыденно. Как в десятках муравьиных городов по Великой реке. Они осторожно ставили ноги, чтобы не давить насекомых, хотя много раз объясняли друг другу, что это чепуха, сентиментальность – этим не повредишь муравейнику, который занимает десятки гектаров. Они часто нагибались, чтобы поймать муравья с добычей и посадить его в капсулу, иногда смахивали с маски парочку-другую огненных солдат, свирепо прыскающих ядом.

На повороте тропы Андрей обнаружил новый поток рабочих – они тащили в жвалах живых термитов – и сказал: «Ого, смотри!..»

Это было немыслимое зрелище: огненные муравьи, свирепые аракара, тащили живых термитов, держа их поперек толстого белого брюшка, а живые термиты покорно позволяли беспощадному врагу нести себя неизвестно куда…

– Ну и ну! – сказала Аленка. – Если в джунглях встретишь неведомое…

– …оглянись по сторонам, авось увидишь что-нибудь еще.

Сидя на корточках, они рассовывали термитов по боксам, и вдруг она сказала:

– Ой, Андрей. Мне страшно.

– Кажется, мне тоже… – пробормотал Андрей.

Они встали посреди тропы, спина к спине, и Аленка услышала щелчок предохранителя, и новая волна ужаса придавила ее, даже ноги обмякли. Маленький тяжелый пистолет сам ходил в руках – набитый разрывными снарядами в твердой оболочке, оружие бессильных.

– Смех да и только, – пробормотал Андрей. – Как будто рычит лев, а мы его не слышим.

– Откуда здесь львы?

– Откуда хочешь, – ответил Андрей совершенно нелепо, и тут страх кончился, как проходит зубная боль, и они увидели алый полупрозрачный диск, неподвижно висящий метрах в двадцати от них, над низкими деревьями, как летящее блюдце. Так они и подумали оба, таращась на него сквозь стекла масок. Наконец Андрей поднял стекло и посмотрел в бинокль:

– Крылатые, только и всего…

Именно с этого момента и началась игра в «только и всего». Когда они добрались до Большого Клуба, Аленка сказала: «Только и всего»; и когда в первые дни разлива огромный муравьед удирал от огненных, Андрей вопил ему вслед: «Только и всего!» – а муравьед в панике шлепал по воде, фыркал и вонял от ужаса.

…Андрей смотрел, а она подпрыгивала от нетерпения и канючила: «Дай бинокль, дай-дай бинокль», пока их не укусили муравьи – сразу обоих, – и тогда пришлось опустить стекла, и они сообразили, что диск надо заснять. Огненный укусил ее в нос, было ужасно больно, и нос распух, пока она меняла микрообъектив на телевик, стряхивая муравьев с аппарата. Андрею было лучше – он просто повернул турель кинокамеры. Она сделала несколько кадров, тщательно прокручивая пленку, потом диск пошел к ним и повис прямо над головой – в шести метрах, по дальномеру фотоаппарата, – и в фокусе можно было различить, как мелькают и поблескивают слюдяные крылья и весь диск просвечивает на солнце алым, как ушная мочка…

– Ты встречал что-нибудь в этом роде? – спросила Аленка.

– Не припоминаю.

– Но ты предвидел, да? Только и всего, и великий Шовен!

Они захохотали, с торжеством глядя друг на друга. Никто и никогда не видел на Земле, чтобы муравьи роились диском правильной формы.

Никто и никогда! Значит, не зря они угрохали три года на подготовку экспедиции, не зря клеили костюмы, парафинили двести ящиков со снаряжением, и притащили сюда целую лабораторию, и обшарили десять тысяч квадратных километров по Великой реке…

– Я тебя люблю, – сказал Андрей, как всегда не к месту, и Аленка процитировала из какой-то летописи:

– «Бе бо женолюбец, яко ж и Соломон».

На Андрея напал смех. Они хохотали, а диск висел над головой, слегка покачиваясь, сильно и неприятно жужжа. Они до того развеселились, что второй приступ страха перенесли легко – не покрываясь потом и не вытаскивая пистолетов. Но хохотать они перестали. И когда колонны огненных двинулись к ним, шурша по тропе и между деревьями, они сначала не особенно удивились.

Но только сначала.