Дом скитальцев

«Резал» Иван Иванович до ночи – пациент упорно дышал, и сердце действительно работало как насос. Утром же профессор, едва вошел, осведомился – жив ли оперированный. Оказалось, жив… Ямщиков отправился в бокс, пофыркал и вдруг приказал:

– Ира! Швы смотреть!

– Где, Ван-Ваныч?

– Брюшину.

Июньское утро сверкало за окном – за спиной профессора. Дождь лил ночь напролет. Светило солнце, а с деревьев еще капало.

– …Эт-та что такое?! – шепотом спросил Ямщиков.

– Соединительная ткань, – пискнула Ира.

– У, академик… Поди сюда. Слушай. Никого к больному не допускать! НИКОГО! Сма-атри…

– Посмотрю, Иван Иваныч, – пропищала Ира. По ее лицу было видно – умрет, никого не пустит…

Ямщиков стремительной носорожьей побежкой покатился к административному корпусу и через минуту был в кабинете профессора Потосова, директора Института скорой помощи.

– Дорогому гостю! – удивленно пропел директор.

Ямщиков пренебрег его удивлением и спросил:

– Смотрел вчерашние операции?

– Пока администрирую. Что? Были происшествия?

– Происшествия? Зачем же?.. Были операции… – отвечал Ямщиков. – Поинтересуйся. – И положил на стол тетрадочку – историю болезни.

Черные, по-восточному изогнутые брови профессора Потосова полезли вверх и согнулись, как вопросительные знаки.

– Довезли из Караваева?! – воскликнул директор.

– Так точно. Я прооперировал.

– Печень?

– Всё. Печень, череп, ребра извлек. Ноги сколотил. Руку еще. Пузырь зашили…

– Ты отчаянный человек, Иван! Ночью он умер, конечно?

– Живет.

– Ну и здоровяк!.. Поздравляю, Иван! Рискнул – выиграл!

– Ты не прыгай, – сказал Иван Иванович. – Помнишь, был секретный циркуляр? Здесь читали, в твоем кабинете.

– Что-то помню, – выжидательно сказал директор.

– Ничего ты не помнишь… Не бреши. Приказано сообщать о случаях ускоренной регенерации тканей. Где этот циркуляр?

– У меня в сейфе. Скажи, при чем циркуляр? Очень здоровый человек, выжил – спасибо ему! Помнится, году в сорок третьем…

– Ты подними циркуляр, – перебил Иван Иванович.

Директор полез в сейф. А профессор Ямщиков навалился животом на край стола и хрипло зашептал:

– Утром… утром, – понимаешь, – полчаса назад приходим с Ирой… Живой… Хорошо… Храпит, как извозчик. А брюшина зажила!

– Что-что?

– За-жи-ла! На уровне пятого дня. Чисто. Хоть швы снимай… – Иван Иванович повертел толстыми пальцами, подыскивая еще сравнения. – Хоть хвойную ванну ему прописывай! Челюсть срослась!

Между тем профессор Потосов извлекал из сейфа последовательно: обломок человеческой кости, коробку с танталовыми шурупами – для свинчивания костей же, коробку сверл, бутылку спирта и, наконец, папку с бумагами. В ней отыскал циркулярное письмо, начинающееся словами: «Всем больницам, госпиталям, станциям скорой помощи…»

Они прочли документ. Потосов опустил его на стол – текстом вниз, – набрал телефонный номер.

– Алло! С кем я говорю? Так, правильно… А это говорит профессор Потосов, директор Института скорой. Да, по письму. Вчера. Мужчина. После авто. Я говорю, после автомобильной катастрофы. Да. Нет, он спит. Наркоз у него. Да. Да. Договорились…

Добыча

Из ворот Центра выехали машины с оперативными сотрудниками и, набирая скорость, ринулись к бульварам. За ними – госпитальный раф. Старшим отправился Ганин. Начальник Центра руководил операцией из своего кабинета, по радио. Он сидел, покусывал ноготь и отмечал время. Машины вышли через семь минут после звонка Потосова. Въехали во двор Института скорой помощи еще через девять минут. Итого шестнадцать. Врачи – во главе с Анной Егоровной – прямо от ворот, подхватив в машину Ямщикова, помчались к операционному корпусу. Офицеры оперативной группы сопровождали раф до операционного корпуса, а там разделились. Пятеро обеспечивали охрану врачей, двое остались на связи, а еще трое поехали дальше, в глубину институтского сада, к каптерке, где хранится одежда пациентов. Через двадцать шесть минут после начала операции Зернов услышал голос Ганина:

– Первый, Первый!.. Докладывает Павел. Обнаружено! Повторяю – обнаружено! Прием!

– Первый – к Павлу. Изъять все личные вещи раненого. Доставить немедленно, на третьей машине. Допросить гардеробщицу – не спрашивали ли одежду до нас. Связной? Доктора мне. Прием.

– Связной – к Первому. Доктора вызываю. Павел передает – третья машина вышла в хозяйство.

Две длинные минуты – пауза. Затем голос Анны Егоровны:

– Первый, я доктор. Слушаю.

– Что скажете о раненом?

– Фортуна, товарищ Первый. Он!

– Транспортабелен?

– Он здоровей нас с вами, – сказала Анна Егоровна. – Хитрющий мужик. Притворяется коматозным.

– Не понял. Прием.

– Симулирует глубокую потерю сознания.

– Понятно. Готовьте к транспортировке.

– А его не отдадут, – сказала Анна Егоровна.

– Об этом позаботится Павел, – сказал Зернов. – Конец… Связной, дайте Павла! Прием…

Но, отпустив кнопку микрофона, Зернов опять услышал голос Анны Егоровны:

– Первый! Вы учтите, здесь Иван Ямщиков. Он скандал устроит… Ему на вашего Павла, знаете…