Дом соли и печали

– Не могу точно сказать. Я был слишком близко к скалам, и волны постоянно подбрасывали мою лодку. Не разглядел. Но я никогда не забуду взгляд Эулалии во время нашей последней встречи. Она была так напугана! Она сказала, что узнала нечто, чего ей не следовало знать, и должна срочно бежать. Тогда я подумал, что это лишь очередной прием, чтобы придать нашему побегу больше драматичности: понимаете ли, она не выпускала из рук свои потрепанные любовные романы… Но теперь я даже не знаю… – Он снял очки и протер их один раз, затем второй, затем третий.

Камилла поджала губы, и в ее глазах появился странный блеск.

– Как вы смеете входить в наш дом и заявлять, что наша сестра, по которой мы до их пор скорбим, была убита?

– Скорбите?! – возмутился Эдгар, презрительно махнув рукой на оформление гостиной. – Да уж, я вижу. Свежие цветы и лимонное печенье. Сияющие зеркала и балы. Ваши жизнерадостные наряды, наверное, так поднимают вам настроение среди всего этого безнадежного отчаяния!

– Вон отсюда! – Камилла вскочила на ноги так быстро, что ее чашка упала на пол. Пролитый чай впитался в ворсовый ковер, оставив пятна, похожие на запекшуюся кровь.

– Аннали! – умоляюще прошептал он. – Вы знаете что-то, ведь так?

Я посмотрела в его глаза, наполненные болью, но Камилла встала между нами и заслонила его от меня.

– Роланд! – позвала она.

Глаза Эдгара испуганно расширились.

– Только не он – нет! Только не он!

В гостиную влетел Фишер, очевидно услышав шум.

– Камилла? Что случилось?

– Ох, Фишер! Слава Понту! – выдохнула Камилла, бросившись к нему. – Пожалуйста, выпроводи мистера Морриса из Хаймура. К сожалению, он нас очень сильно расстроил.

Эдгар схватил меня за руки; его потные пальцы нервно дрожали. Я оцепенела от такого неожиданного вторжения в мое пространство.

Тут подоспел Роланд и сразу принялся за дело.

– Пройдемте, сэр, – сказал он, скрутив Эдгара.

– Запросто, – отозвался Фишер, пытаясь вытолкнуть бедного часовщика из гостиной.

– Руки прочь! – огрызнулся Эдгар. – Аннали!

Я покачала головой и вжалась в кресло, чтобы не попасть под руку Эдгару, который отбивался из последних сил. Его крики переросли в ругательства, но Роланд и Фишер все же выдворили его из гостиной. После небольшой перепалки в холле входная дверь с грохотом захлопнулась.

Вскоре вернулся Фишер в распахнутой рубахе с порванным рукавом.

– Какого черта здесь происходит? Кто это?

– Жених Эулалии, как он утверждает. Хотя я в это не верю, – буркнула Камилла, поднимая свою чашку.

Фишер придвинул стул, на котором еще минуту назад сидел Эдгар, и взял из рук Камиллы чашку чая.

– Может быть, стоит сообщить властям? Он вас не обидел?

– В этом нет необходимости, – ответила Камилла. – Возможно, он сделает очередную глупость и сам куда-нибудь обратится.

Камилла окинула меня взглядом.

– Ты в порядке, Аннали? Ты какая-то напряженная.

Я будто вросла в кресло и не могла пошевелиться. Никогда не видела, чтобы человек был охвачен таким горем и яростью одновременно.

– Все в порядке, просто… Как ты думаешь, кто может быть этой тенью?

Камилла усмехнулась:

– Не было никакой тени. Эулалию не сталкивали с обрыва. – Она вздохнула, поигрывая чашкой. – Удивляюсь хладнокровию этого человека. Так нагло врать нам в лицо!

Фишер нахмурился, прислушиваясь к нашему разговору.

– Он солгал? Насчет тени?

– Насчет побега с Эулалией. Она никогда в жизни не решилась бы сбежать – особенно с ним. У нее было много поклонников получше этого.

Фишер шумно глотнул чаю и взял с подноса два печенья. Камилла внимательно следила за его движениями, а затем молча взяла десертную тарелку и протянула ему. Фишер усмехнулся:

– Да уж, мне с моими гесперусскими манерами не пристало обедать в обществе таких благородных леди, а?

– Я ничего не говорила.

Фишер по-братски потрепал руку Камиллы:

– А тебе не надо ничего говорить, Камилла. Тебя всегда можно понять без слов.

В моей голове словно перевернулся бочонок меда. С одной стороны, мне хотелось присоединиться к их веселой болтовне, а с другой – я не могла перестать думать о словах Эдгара. Эти мысли не давали мне покоя.

– Может быть, Эулалия действительно увидела что-то, чего ей не следовало? Или услышала? Она не говорила ничего такого?

Камилла нахмурилась, и ее взгляд померк.

– Нет. И ты прекрасно знаешь, что она всегда делилась с нами всеми секретами. Просто этот часовщик понял, что упустил лучшую партию в своей жизни, и теперь пытается втереться в доверие к одной из нас.

– Не говори так. Очевидно, что он любил Эулалию.

Камилла саркастически усмехнулась:

– Нас никто никогда не полюбит. После бала это стало предельно ясно. Если кто-то и проявит интерес, то только из-за наших денег, положения – словом, любой выгоды, которую можно извлечь из брака с нами.

– Ты же сама не веришь в то, о чем говоришь.

– А я не верю, что ты можешь быть такой наивной. Эдгар потерял голову от жадности и поэтому был готов закрыть глаза на проклятие.