Дом темных загадок

Агнесса невольно спросила себя, может ли она в свою очередь довериться Марте. И очень расстроилась, оттого что не была в этом уверена. Чтобы как-то замять это скрытое предательство, Агнесса сильно сжала руку Марты.

– Тогда открой мне свою тайну.

Глава 15

Пицца, которую подали, как только я пришла, на вкус восхитительна, но я едва ли смогу в себя что-нибудь протолкнуть. И все же я рада: несмотря на сегодняшние предобеденные события, чувствую себя лучше, чем утром. Я могу сидеть в этом зале и просто рассматривать слепого ангела на потолке. При этом немного печально оттого, что красота в таком упадке, – больше ничего.

Прежде чем что-нибудь съесть, необходимо получить ответы на несколько вопросов, от которых так и сводит желудок. И первый – самый важный.

– Зачем Себастиан запер меня в этой камере? – неожиданно выпаливаю я. – Он совершенно не имел на это права, здесь отборочный лагерь или что?

Реакция Беккера поразительна. Я думала, он приведет такие же доводы, как и Николетта: запреты и соблюдение безопасности. Но все иначе. Он слегка кивает и отвечает вопросом на вопрос:

– Ты уже говорила об этом с Себастианом?

Я озадаченно молчу. Нет, я не говорила с ним, просто не было удобного случая. Оглядываюсь, но ассистента Беккера нет в зале. Кажется, он вообще не ходит в столовую. Но Беккер прав, мне следовало бы задать этот вопрос непосредственно ему.

– Если бы ты с ним поговорила, мы охотно обсудили бы это дело еще раз, – предлагает Беккер. – Тем более я запланировал беседу с тобой и Софией после обеда, на улице в саду. Том и Филипп, – кивает он в сторону мальчиков, – ваша очередь вечером.

София и я. Снова вспоминаю молельные четки, которые она носит на шее. Может, после беседы мне удастся разговорить ее.

– А что раньше было в этой камере? Как ее использовали? – спрашивает Филипп.

Беккер пожимает плечами:

– Сам бы хотел это узнать.

Он рассказывает нам то, что мы уже знаем от Себастиана: замок некогда принадлежал Церкви. О нынешнем владельце практически ничего не известно. «Transnational Youth Foundation» нашла это здание через брокерское бюро.

– Обычно они сдают недвижимость для киносъемок, – объясняет Беккер. – «Transnational Youth Foundation» впервые использовала это помещение прошлым летом, но тогда мы находились здесь всего сутки. Проводили последнюю тренировку для отобранных участников. Если я правильно понял, замок уже давно должны были продать, но покупателей не нашлось.

«Неудивительно, – думаю я. – Кто польстится на такие жуткие казематы?!»

– Кажется, я знаю, – говорит Том и улыбается. – Я имею в виду, как использовали эту камеру. Замок когда-то был лечебницей для душевнобольных, над пациентами проводили ужасные эксперименты. А камера служила изолятором – мягкой комнатой.

Его небрежно брошенная грубая фраза попала точно в цель: я сразу вспомнила о лекарствах, которые мама тайно принимала, – таблетках, которые действуют на психику.

Что, если маме приходилось принимать их, потому что раньше она была в психиатрической клинике? Моя мама? Не могу поверить, что я вообще о таком задумываюсь!

– Психиатрическая больница или нет, но тут точно водятся привидения, – говорит Филипп.

Беккер улыбается.

– У всех домов своя история, и иногда не со счастливым концом. – Потом он вдруг становится серьезным. – Призраки водятся не в домах, а в семьях. Человек их тащит за собой, где бы ни жил.

Я киваю. Слова Беккера мне по душе.

– А вот у меня иное мнение. – Николетта немного раскраснелась, и я удивляюсь, что уже давно не обращаю на нее внимания.

– Значит, ты тоже веришь в привидения? – заинтересованно спрашивает Том.

– Думаю, между небом и землей есть намного больше всяких вещей, чем мы можем объяснить, – вздыхает она.

Хлопает дверь, и входит Себастиан – ангельски красивый и почти невесомый. «Почти как привидение», – проносится у меня в голове. Должно быть, он услышал последнее предложение и теперь обращается к Николетте:

– Скажи, что ты и в Бога веришь! – Он удивленно поднимает брови. – Ты же занимаешься наукой! В своей диссертации ты писала о жертвах. Как же ты все это можешь увязать?

Я удивленно смотрю на Николетту. Люди в камере были жертвами. Неужели поэтому она здесь?

Кажется, Беккер утратил интерес к дискуссии. Он посматривает на часы:

– Эмма и София, встречаемся через пятнадцать минут в саду. Остальные идут с Себастианом, – с этими словами он выходит из столовой.

Я раздумываю, не спросить ли Себастиана о ситуации с камерой, но тут меня словно током бьет. Какая же я идиотка!

Вскакиваю и бросаюсь прочь, в подвал, к душевым. Мои вещи! Я же просто бросила их. К счастью, оказалось, что ворох перепачканных шмоток никто не трогал. В серой комнате он напоминает какую-то бессмысленную авангардистскую скульптуру, которую кто-то пропитал кровью.

Я выдираю из всего этого свои джинсы и лихорадочно обыскиваю карманы. Но мои опасения подтверждаются. Фотография и письмо исчезли.