Марго не верилось. Она летела домой от школьного автобуса, светясь гордостью. Болезненная пустота, которая ожидала ее дома, ненадолго отступила, пока она не оказалась в маленькой прихожей и не обнаружила, что на вешалке отсутствует отцовская одежда. Только ее собственные грязные ботинки да потрепанные бархатные туфли Кит. Марго разулась, подошла к холодильнику, налила в стакан молока. «Поздравляю, дорогая», — сказала она себе. Теперь мать не вылезет из студии, будет писать там, забыв обо всем на свете. Так что нет смысла делиться с ней этими новостями. Марго достала из сумки сценарий, нашла солнечное пятно в гостиной, устроилась там и стала отмечать желтым маркером свои реплики.
Уже ближе к ночи Люси поздравила ее по телефону.
— Я знала, что у тебя все получится. Ты же на стоящая актриса. Как дела дома?
— Тихо.
— Да уж. Наверняка странно без папы?
— Странно. Но лучше, чем их постоянная грызня. Хотя мама так и прячется в своей студии, видимо, не хочет этого признавать.
— Закопалась в свою книгу?
— Да, работает круглосуточно.
— Ничего не меняется. Жалко. Тебе, должно быть, одиноко? Давай увидимся в Бате после школы, — предложила Люси. — Я завтра совершенно свободна, хотя уже почти на чемоданах. Пройдемся по магазинам, я куплю тебе горячий шоколад. Или даже тортик, если хочешь.
— Я не могу, у меня завтра первая репетиция.
— Ну это ж здорово, — подбодрила ее Люси. — Это тебя отвлечет. А как там Ромео? Наверняка он горячий парень.
Марго рассмеялась:
— Джейми Кингстон на три дюйма ниже меня и весь в прыщах. Зато наш новый учитель драмы кажется ничего таким. По крайней мере, не похож на других учителей, — добавила она. — Кажется, ему нравится с нами заниматься.
Просто он лет на пятнадцать моложе других учителей, думала Марго. Поэтому на его уроках он всегда веселый и бодрый, его и вправду интересует мнение учеников. А современная интерпретация пьесы Шекспира и вовсе вдохновила весь актерский состав.
— Я хочу, чтобы мы все развлекались, — сказал он.
— Отлично, — заключила Люси. — Это важно, чтобы учитель был хорошим. Может, и я сдала бы лучше выпускные экзамены, будь у меня хотя бы один такой учитель. Слушай, Марго, я знаю, что тебе сейчас тяжело с мамой. Да еще и она сама с головой в своей книге. Но ты постарайся не унывать ладно? Репетируй, изучай пьесу. Я быстро вернусь из Кералы, ты и оглянуться не успеешь. Всего каких-то три месяца. Если что, у тебя всегда есть Ева.
— Угу, — ответила Марго. Они обе прекрасно понимали, что Ева растворилась в собственной семье — у нее теперь есть Эндрю и крошечная дочка.
— Все будет хорошо, не переживай. Обещаю.
Марго ничего не смогла ответить. Она боялась, что, если вдруг заговорит, это будет только нечто жалобное: не уезжай, не бросай меня.
Марго погрузилась в учебу, но еще больше — в пьесу. Так было легче не обращать внимания на болезненные пустоты дома, на сокрушительное одиночество и скуку. Она учила свои реплики и репетировала сцены. Пустоты она заполнила своими напарниками по сцене и благожелательностью мистера Хадсона.
— Подумай о том, что ты говоришь, Марго, — наставлял ее он на одной из репетиций. — Подумай о значении этих слов. Попробуй почувствовать то же, что чувствует Джульетта. Она впервые влюблена, она невинна, но в ней уже бушуют страсти. И я хочу, чтобы ты показала это публике. Убедила ее. — Зеленые глаза мистера Хадсона сияли, когда он произносил эту восторженную речь.
Марго взглянула на своего Ромео. Джейми Кингстон топтал пустую коробочку из-под сока вместе со своими друзьями и пинал ее в какую-то неведомую цель. Но, несмотря на ее желание доставить радость мистеру Хадсону и убедить зрителей в своей любви к Джейми, у нее это не получалось. Этот герой любовник мало того что никак не мог сосредоточиться на репетициях, так еще и не учил свои реплики.
— Я знаю, это нелегко, особенно когда некоторые не относятся к своей роли с должной серьезностью, — сказал мистер Хадсон, проследив за ее взглядом, — но ты — нечто особенное. У тебя природный дар, Марго, и эта роль по праву твоя.
Марго кивнула и пожалела, что так легко краснеет.
Учеба была в самом разгаре, когда Тед пригласил ее после школы в дом Сибеллы на чай. Марго отказывалась, но отец настаивал, просил хотя бы попытаться наладить контакт. Конечно, если она пойдет к ним на чай, можно будет пригласить его на спектакль, но она все равно чувствовала себя предателем, когда стучала в дверь каменного коттеджа на другом краю долины.
Это была неловкая встреча. Едва переступив порог, Марго поняла, что не хочет знать ничего о новой жизни своего отца. Его уход было легче выбросить из головы, чем видеть Теда с этой новой женщиной в этом странном, захламленном коттедже. Марго не хотела быть рядом с Сибеллой, есть еду, которую та приготовила, и притворяться, будто они счастливая семейка, тогда как на другой стороне долины ее мать в одиночестве сидит за сто лом, а комнаты Уиндфолза наполняет эхо.
— Я вегетарианка, — заявила Марго, глядя на огромную порцию пастушьего пирога с мясом и овощами, который поставила перед ней Сибелла.