Дом у скалы. Все остальное – декорации

– Когда мальчишки гоняли мяч во дворе, я разучивал гаммы, а, когда, набегавшись с мячом, они принимались играть в прятки или ножички, у меня начинался урок живописи или французского. Если не было занятий, мы шли в Третьяковку или в Пушкинский. По выходным – обязательный поход в консерваторию или театр. Симфонический оркестр играл Баха, Моцарта, Шуберта, зал переполнял восторженный трепет. А я, сидя в накрахмаленной рубашке и отутюженном костюме, естественно, с прямой спиной, мечтал о том, как я кидаю перочинный ножик, и он втыкается в землю, а другие мальчишки завидуют, какой удачный бросок у меня получился и сколько сразу я отхватил себе территории, – усмехнулся он.

– Жалеешь, что у тебя этого не было? Тебе хотелось гонять мяч, и ты завидовал мальчишкам, которые бегали за окном? Прекрасный, недостижимый для тебя, мир порванных штанов, ругательств, драк, неприличных надписей на заборе, – смеясь, поинтересовалась Ольга. Ей показалось, что приятель хоть и говорит насмешливо, но в его словах проскальзывает едва уловимая грусть.

Филип пожал плечами, естественно, необычайно элегантно и аристократично.

– Да, нет, конечно. Сейчас-то это вообще уже не важно. Хотя, иногда мне кажется, что если бы у меня тогда были и чисто детские развлечения, вреда от этого не было бы. Наверное, я единственный ребенок, ни разу в жизни не порвавший штаны, перелезая через забор и не разбивший коленку.

– Хочешь, можем поиграть как-нибудь в прятки или в ножички, я в детстве играла. Можно в казаков-разбойников. Я еще обожала классики, резиночки, прыгалки. Могу научить. С коленками тоже разберемся, – улыбаясь, предложила она.

– Уверена, что мы еще годимся для резиночек и прыгалок? Коленки разбивать, мне кажется, уже несколько поздно, – усмехнулся Филип.

Он пристально посмотрел на свою собеседницу.

– Оль, с тобой все нормально?

– Ты по поводу прыгалок? Думаешь, я сошла с ума, предлагая такое?– попыталась отшутиться она. Какие все вокруг наблюдательные! Просто вся жизнь, как под микроскопом. Все все замечают.

– Нет. Я по поводу того, что ты как будто сама не своя. Что случилось? Ну, я же тебя знаю прекрасно. Вижу, что ты какая-то не такая. Что-то тебя беспокоит.

Когда Дворжский предложил вместе пообедать, она хотела отказаться – настроение и впрямь было не очень. Но Филип умел уговаривать. Тем более давно не виделись. Отмахиваться от друзей, когда у тебя что-то не ладится в жизни – не лучший выход. Настоящих друзей не так много, их нужно ценить и уж совершенно точно не стоит их обижать.

Несмотря на то, что разговор носил шутливый характер, Ольга была задумчивой. Вроде бы она и улыбалась и даже смеялась, но взгляд у нее был отсутствующий. Казалось, что ее мысли где-то далеко. Все это не ускользнуло от наметанного глаза наблюдательного приятеля. Тем более, притворщица из Ольги была так себе. Скрывать чувства она никогда особенно не умела.

– Ну, так что, поделишься? – улыбнулся он. – Давай, для чего еще нужны друзья, как ни для того, что бы вываливать на них ворох своих переживаний и неподъемный груз жизненных проблем? Друг всегда должен быть готов подставить плечо и позволить придавить себя и расплющить всей этой тяжестью, лишь бы ближний смог облегчить душу.

Ольга рассмеялась и посмотрела на Филипа с нежностью и благодарностью. Какой он все-таки хороший! И как ей повезло, что в жизни ей встретился такой добрый самый настоящий друг.

– Ты знаешь, что ты отличный друг? Просто замечательный.

– Не заговаривай мне зубы, пытаясь отвлечь меня своей лестью, хотя не скрою, конечно, приятной. Рассказывай. Знаешь ведь, что я не отстану. В конце концов, это же ни какой-нибудь страшный секрет, правда? Закон ведь ты не нарушала? Если нарушала, не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, – глаза у него поблескивали озорными огоньками.

– Нет, с законом все в порядке, вроде бы, – усмехнулась она. – Мне звонил Северцев.

Тонкие темные брови, получившего аристократическое воспитание отличного друга, готового принять на себя тяжкий груз чужих забот, взметнулись вверх. Новость и впрямь была неожиданная. Звонок их общего знакомого – событие редкое, почти знаменательное. Произошло, что-то из ряда вон, раз он позвонил.

– Ну, согласен, Игорь Афанасьевич нас не балует общением, – с иронией сказал Дворжский. – Но почему же, душа моя, тебя так взволновал и расстроил его звонок, что ты бледна, печальна и лишилась покоя? Вроде он обычно держит себя в руках и ведет себя вполне по-джентельменски по отношению к тебе. Да и ты знаешь, какой он… своеобразный. Так что же не так?

– Он предложил мне приехать. И я сказала, что приеду.

Она замолчала. Лицо у нее было грустное. Взгляд Филипа стал немного насмешливым и ироничным.

– Вообще, я всегда предполагал, что между вами что-то есть. По крайней мере, я был уверен, что со стороны Игоря точно есть какое-то чувство, хотя и довольно странное и своеобразное, как и он сам. Только он не мог или не хотел его понять. Возможно, наконец, разобрался в себе? Тебя это расстраивает?