Дом ужасов

Подача электричества восстановилась, Эллен вскрикнула, когда вспыхнул свет.

Под ней, на спине, все еще с бегущей из ноздрей и рта кровью, лежал ребенок-монстр и смотрел на нее выпученными, налитыми кровью глазами. Но не видел ее. Потому что смотрел в другой мир, в ад, куда она отправила его душу, если у него изначально была душа.

Крови было много. По большой части не Эллен.

Она убрала колено с ребенка-монстра.

Он не ожил, как с опаской ожидала она, не набросился на нее.

Выглядел, как большой раздавленный жук.

Эллен отползла от трупа, ни на секунду не выпуская его из виду, еще не в полной уверенности, что тварь мертва. Добралась до ближайшей стены, села, привалившись к ней спиной.

Воздух пропитался медным запахом крови, вонью ее собственного пота, озоном грозы.

Постепенно лихорадочное дыхание стало более упорядоченным: вдох-выдох, вдох-выдох…

Страх уходил, сердцебиение замедлялось, зато возрастала боль. Болели все мышцы и суставы: сказывалось напряжение борьбы с ребенком. Болел палец с содранным ногтем. Открытые участки кожи щипало, словно их полили кислотой. Поцарапанные пальцы и ладонь правой руки жгло, как огнем. Обе руки до локтя были разодраны в кровь острыми ногтями твари. Глубокие кровоточащие царапины остались и выше локтя.

Эллен заплакала. Не от физической боли. От душевной, от стресса, от страха. Слезами ей удалось снять значительную часть напряжения и малую — чувства вины.

— Я — убийца.

— Нет, он был животным.

— Он был моим сыном.

— Не сыном. Тварью. Проклятьем.

Она еще спорила с собой, пытаясь найти рациональное объяснение случившемуся, которое позволило бы ей жить дальше, примирить совесть с содеянным, когда дверь трейлера распахнулась, и вошел Конрад, подсвеченный вспышками молний. На нем был пластиковый плащ, с которого стекала вода. Черные волосы промокли и прилипли ко лбу. Ветер влетел в трейлер вместе с ним, будто большая собака, обежал все закоулки, все обнюхал.

Резкий, сжимающий горло страх вновь охватил Эллен.

Конрад закрыл за собой дверь. Повернувшись, увидел, что она сидит на полу, привалившись спиной к стене, в разорванной блузке, с обагренными кровью руками.

Она попыталась объяснить, почему убила ребенка. Но не смогла заговорить. Губы двигались, но ни одно слово с них не слетало, только сухой хрип. В синих глазах Конрада на мгновение застыло недоумение. Потом его взгляд сместился с Эллен на окровавленный труп ребенка, который лежал на полу в нескольких футах от нее.

Могучие руки сжались в большущие кулаки.

— Нет, — выдохнул он, не веря своим глазам. — Нет… нет… нет…

И медленно направился к маленькому трупику.

Эллен наблюдала за ним с нарастающей тревогой.

Потрясенный, Конрад опустился на колени рядом с мертвым существом и, казалось, целую вечность смотрел на него. Потом по щекам Конрада потекли слезы. Эллен никогда не видела его плачущим. Наконец он поднял с пола обмякшее тельце, прижал к груди. Ярко-алые капли крови ребенка-монстра падали на пластиковый плащ.

— Моя крошка, моя маленькая крошка, мой сладкий, маленький мальчик, — ворковал Конрад. — Мой мальчик… мой сын… что случилось с тобой? Что она с тобой сделала? Что она сделала?

Нарастающий страх Эллен придал ей сил, пусть и не так много. Опираясь о стену одной рукой, она поднялась. Ноги еще плохо держали ее. Колени обещали подогнуться при первом же шаге.

Конрад услышал ее движение. Вновь посмотрел на нее.

— Я… мне пришлось это сделать, — ее голос дрожал.

Синие глаза холодно смотрели на нее.

— Он напал на меня.

Конрад положил тельце на пол. Осторожно. Нежно.

«Со мной он таким нежным не будет», — подумала Эллен.

— Пожалуйста, Конрад. Пожалуйста, пойми.

Он встал и двинулся на нее.

Она хотела убежать. Не смогла.

— Ты убила Виктора, — просипел Конрад.

Он дал ребенку-монстру имя — Виктор Мартин Стрейкер. Эллен это казалось нелепым. Более чем нелепым. Опасным. Называя этого уродца по имени, ты начинаешь думать, что он — человеческий ребенок. А человеческим он не был. Не был, черт побери. Рядом с ним ни на секунду нельзя было терять бдительности. Сентиментальность делала уязвимым. Она отказывалась называть ребенка-монстра Виктором. Отказывалась признавать, что у него есть пол. Он не был маленьким мальчиком. Он был маленьким чудовищем.

— Почему? Почему ты убила моего Виктора?

— Он напал на меня, — повторила Эллен.

— Лгунья!

— Напал!

— Лживая сука!

— Посмотри на меня! — Она вытянула перед собой окровавленные руки. — Посмотри, что он со мной сделал.

Горе, написанное на лице Конрада, уступило место черной ненависти.

— Ты пыталась его убить, а он всего лишь защищал свою жизнь.

— Нет. Это было ужасно. Ужасно. Он рвал меня ногтями. Он пытался разорвать мне горло. Он пытался…

— Заткнись, — процедил Конрад сквозь зубы.

— Конрад, ты знаешь, каким неистовым он был. Иногда царапал и тебя. Если ты посмотришь правде в лицо, если заглянешь в свое сердце, тебе придется признать, что я права. У нас родился не ребенок. У нас родился монстр. Страшный. Злой. Конрад…