Дом, в котором...

В ярком платье на фоне чердачной пыли она выглядит совсем неуместно. При ходьбе из-под подола выглядывают грубые ботинки, как у не до конца преобразившейся Золушки.

Я сажусь рядом с расстеленным пледом, но не на него, Лорд подползает ближе. Втроем мы молча смотрим на экран. Бородач в оранжевом спасательном жилете рассказывает о чем-то, стоя на надувном плоту. О чем он рассказывает, нам не слышно.

— Звук не удалось отладить, — говорит Химера мрачно. — Я подключилась к антенне, но звука нет. Может, из-за этого его и выкинули.

Мы с Лордом переглядываемся.

Кофеварка не так удивительна, многие таскают их по Дому в рюкзаках. Попытка починить старый телевизор — другое дело. Это говорит о том, что Химера провела здесь немало времени.

— Ты с кем-то поссорилась? — осторожно спрашивает Лорд.

— С твоей задницей, — немедленно следует ответ. — Не суй нос не в свои дела, ясно?

— Ясно.

Кофе нам достается по полпорции на двоих. Химера злорадно вручает Лорду пластиковый стаканчик с кофе на донышке и говорит, что уступает нам свою долю. Мы делаем по два глотка, после чего стаканчик демонстративно комкается и выбрасывается.

Золотоголовый раздражен, хотя по нему этого не видно. Ложится, облокотившись на рюкзак, и строит предположения.

— Ясно, она здесь не потому, что с кем-то поссорилась, — говорит он задумчиво. — Такая скорее разнесет своим обидчикам черепа, чем станет из-за ссоры отсиживаться на чердаке.

— Не забудь про платье, — напоминаю я. — Может, у нее здесь свидание? Тогда понятно, почему нас так мило встретили.

— Свидание? В этом случае кто-то очень не торопится на него прибыть, — Лорд кивает на бутылки возле телевизора. — Я бы сказал, он запаздывает на пару дней.

Химера сидит, окаменев. Стиснув темные по сравнению с лицом руки на коленях. Нам с Лордом не обязательно переглядываться, чтобы продолжать игру. Мы слишком часто играли в покер в паре.

— Не пойму, как она сюда влезла в этом платье, — продолжает Лорд. — Оно совсем не годится для восхождений.

О не годящихся для восхождений ногах он не упоминает, и это правильно.

— Прошла через крышу, — вступаю я. — Через второй чердак. Туда ведет простая лестница, а ключ можно как-нибудь раздобыть. Если очень нужно…

— Может, она от чего-то прячется?

— В этом платье?

— Может, у нее не было времени переодеться?

— Хочешь сказать, это ее повседневный наряд?

— Кто-то ей носит еду.

— Это точно.

— Кто-то из девушек в курсе…

— Можно спросить у них.

— Например, у Рыжей…

— Хватит! — визжит Химера, заткнув уши. — Прекратите сию же минуту!

Мы прекращаем. И молча ждем.

— Вы еще хуже, чем я думала, — говорит она растерянно. — Вы — полное дерьмо. Неужели нельзя оставить человека в покое?

В голосе жалобные нотки. Для Химеры это полное поражение, и меня не удивляет, что она вдруг разражается слезами, но Лорд потрясен, полон раскаяния и готов немедленно сдаться. Я качаю головой, он отворачивается со страдальческим видом.

Химера ничего не замечает. Она утопает в слезах. Зеленая тушь оказалась водостойкой, не течет и даже не размазывается, но на Химеру и без того больно смотреть.

— Что случилось? — спрашиваю я. Так мягко, что сам пугаюсь своего голоса.

Химера вытирает нос.

— Ладно, — говорит она с отвращением. — Я расскажу. Вы ведь не отстанете.

Она отворачивается.

— Окна нашего корпуса выходят на воспитательские, — говорит, не глядя на нас. — И крыша видна тоже. Не так давно один парень хотел с нее спрыгнуть. Даже соскользнул и повис на руках, но не сумел разжать пальцы. Не смог. Я знаю, как это бывает. Я-то знаю. Потом я его видела опять. Там же. Как он стоит и смотрит вниз. Просто смотрит, и все. Я раздобыла ключ, и когда в следующий раз его увидела, тоже влезла сюда. Мы с ним поговорили о всяком, он даже рассказал, почему хотел спрыгнуть…

Я слушаю эту незамысловатую историю как что-то до боли знакомое. Могу поклясться, что впервые, но ощущение узнавания необычно сильное. И я не понимаю, откуда оно взялось.

Химера достает из лежащей на пледе пачки сигарету. Пальцы у нее дрожат. Длинные ногти покрыты зеленым лаком.

— Вот и все, — говорит она. — Мы стали встречаться здесь иногда. Это был наш секрет. Довольно долго. Еще до Закона. А недавно я увидела сон. Нехороший. Притащилась сюда и сижу, как дура. Конечно, это смешно — платье и все такое, стерегу третий день, а его все нет, мало ли, что увидишь во сне, но я не могла оставаться на месте, все думала, а вдруг это вещий сон, именно этот, и я не успею. А теперь можете уржаться вволю…

Из люка выныривает Горбач в рваной лоскутной рубашке и в шахтерской каске с фонариком. Горб, босые ноги и торчащие из-под каски черные кудри придают ему слегка потусторонний вид.

— И ему не забудьте рассказать, — тычет она в Горбача сигаретой. — Пускай посмеется. Размалеванная дура засела на чердаке, это ж сдохнуть можно, до чего забавно.

— Кто он? — спрашиваю я.

— Не твое дело.

— Эй, вы собираетесь спускаться? — спрашивает Горбач. — Табаки сказал, вроде вы хотели…