Дома костей

Перед все еще горящим в очаге огнем сидела женщина – спиной к Рин, распустив по плечам легкие белые волосы. На ней была старая ночная рубашка, тонкие пальцы лежали на подлокотнике грубовато вырезанного кресла. Должно быть, мать Кэтрин наконец встала с постели и пришла к очагу погреться. Рин подошла к ней.

– Добрый вечер, – поздоровалась она.

Пальцы женщины на подлокотнике кресла дрогнули, но она не ответила.

– Извините, что потревожила, – добавила Рин. – Я сейчас поднимусь на сеновал…

Женщина повернула голову, отсвет огня скользнул по ее лицу.

Она действительно была в ночной рубашке – чистой, белой, с вышитыми на рукавах цветами.

Но глаз у нее не было, кожа туго обтягивала скулы. А слишком большой рот обнажал зубы.

Женщина протянула руку. Она как будто звала или упрашивала.

Рин пошатнулась, запнувшись о собственную ногу. Из безгубого рта вырвался бессловесный хрип, и Рин невольно отпрянула.

Женщина была мертва.

Мертва настолько давно, что кожа туго натянулась, а плоть высохла, и вместе с тем еще сравнительно недавно, потому что волосы не утратили блеска. Недавно их тщательно расчесали, и эта подробность не могла не беспокоить Рин.

Ее волосы гладко расчесали, любовно перебирая прядь за прядью. Ночную рубашку старательно выстирали. О ней заботились.

А она была мертва.

Дверь распахнулась, в дом вошла Кэтрин. Она несла чашку с чем-то горячим – над ней вился пар. Увидев Рин, она улыбнулась.

Улыбнулась.

– Вижу, ты уже познакомилась с мамой, – тепло произнесла она.

Спятила. Кэтрин наверняка спятила. Именно поэтому так беспечно держит при себе дом костей, прямо у себя в доме.

– Она… она же… – начала Рин срывающимся голосом.

– Мама, – Кэтрин положила ладонь на плечо мертвой женщины, – не бойся, это наша гостья.

Мертвая склонила голову набок, устремив взгляд пустых глазниц на Рин. От этого взгляда кровь заледенела в жилах, ее замутило.

– Что ты?.. – снова начала Рин и опять осеклась. – Она же… она из…

Губы Кэтрин дрогнули в улыбке.

– Ну разумеется.

Как будто Рин следовало знать. Как будто никакой это не секрет.

– Ты же знала, – с расстановкой продолжала Кэтрин. – Разве не поэтому вы сюда пришли? По этой причине сюда приходят все. – Она встретилась с Рин взглядом, и та увидела в ее глазах радость, которой ужаснулась. – Смерть не касается здешних мест, – продолжала она шепотом. – Если умираешь, если твой отец, сестра, супруг умирают… можно прийти сюда.

Или мать, – мысленно добавила Рин, но промолчала.

– Твой муж… – сказала Кэтрин. – Ведь это он умирает, да? Я видела, как он ходит, будто у него болит вся спина. Видела, как он жует кору ивы. Ты пришла сюда, чтобы не разлучаться с ним.

Рин открыла было рот, чтобы развеять это недоразумение: Эллис никакой ей не муж, и он уж точно не умирает…

А вдруг?..

Тогда понятно, почему ему не страшно умереть в горах. Смерть ничего не стоит там, где мертвые восстают каждый вечер. Он мог просто вернуться и…

Тут-то она и поняла, что это за поселок.

Люди приходили сюда не для того, чтобы жить.

Сюда приходили умирать.

Приходили, чтобы их близкие оставались безмолвными, разлагающимися, лишь отдаленно напоминающими прежних себя, и восставали каждый вечер. Чтобы можно было цепляться за останки близких и любимых. Чтобы не пришлось предавать тело земле и носить цветы на могилу. Да, глупо, опасно, но…

Так заманчиво.

– Мы пришли сюда не за этим. – Слова вырвались из Рин сами собой. Она почти не слышала, что говорит, все ее внимание было приковано к мертвой женщине в кресле. Какой спокойной, какой умиротворенной она выглядела!

Рин вспомнилась мертвая женщина, которую она встретила однажды в полях. Хоть и мертвая, она не сделала ни малейшей попытки напасть. Просто брела вперед шаткой из-за сломанной щиколотки походкой. Блуждала, будто искала что-то.

Семью?

Дом?

– Люди приходят сюда только

ради того, чтобы жить со своими близкими, – мягко сказала Кэтрин. – И остаются здесь, потому что на расстоянии магия не действует.

Рин считала, что это из-за проклятия котла мертвецы становились не теми, кем им положено быть. Что это оно заставляет их нападать, превращает в чудовищ. А если на самом деле ничего подобного не происходит? Ее дядя всегда был злым и жестоким, ей не составляло труда представить, как он мог бы вытащить Керидвен из дома, причинить ей вред. Мертвец, напавший на Эллиса, при жизни мог быть грабителем или убийцей. А солдаты из крепости Сиди – может, они нападали на живых просто потому, что делали это еще при жизни, будучи солдатами.

Если со смертью человек не меняется…

По ее телу прошла дрожь.

Ей вспомнились мертвецы, изрубленные ею на куски. Она бросала их в горнило, считая не более чем бессмысленными чудовищами. А если на самом деле они таковыми не были, значит, она убийца?

Отделаться от этих мыслей она не могла – не теперь, когда мертвая женщина наблюдала за ней, а живая ждала объяснений.

– Никто из нас не умирает, – объявила Рин, надеясь, что это правда.

Лицо Кэтрин озадаченно вытянулось.

– Тогда зачем вы здесь?

Ответ дался Рин нелегко.

– Мы… мы… из-за рудника. Мы идем через рудник.