Домашняя дипломатия, или Как установить отношения между родителями и детьми

Сундуком научная тусовка называет созревшего, вернее, перезревшего ботаника. Студент, навострившийся в накоплении информации и уже привыкший к похвалам, которыми награждают его рвение и усидчивость старшие коллеги: вот он, гордость курса, наконец–то сходит со стапелей на голубую водную гладь. Плыви, дорогой, ищи свою Америку, ставь на неизведанном бреге нехитрые отметины: «Я здесь был, тему застолбил, статью накропал и надпись написал. А ну все брысь отседа!» — и будет тебе счастье… И вдруг – первое открытие на превосходно, казалось бы, оснащенном судне – настежь открытые кингстоны^[79]! Так оно, бедненькое, и затонет у причала. Будет торчать перед глазами мелюзги с соседнего пляжа как печальное напоминание о коварстве водной стихии. Подобно прибрежному «Титанику» сундуку тоже не судьба уйти в самостоятельное плаванье: он навсегда пристегнут к студенческим интеллектуальным забавам. Будет собирать картотеку, выписывать цитаты, пополнять библиографию. Систематизируя разросшийся каталог, станет заодно филуменистом

^[80], филокартистом^[81]

и фетишистом. Так и Пивоводов скопил у себя дома археологические пласты информации второй свежести, но никакого применения своим сокровищам не нашел. Да, похоже и не искал.

Пивоводов несколько раз пытался защититься – и сам, и с помощью более талантливых друзей. Без какого бы то ни было успеха. Впрочем, он не унывал. Сам Пивоводов не был честолюбив. Ему хватало той публичности, которую дают доклады на конференциях и трепотня в кулуарах. Он испытывал удовольствие от самого процесса трепотни, а не от того, как его воспринимает публика. Вероятно, истероидный компонент в характере Пивоводова был слабый, а шизоидом он притворялся, чтобы угодить… родителям. Те очень уважала людей, занятых умственной деятельностью. Родителям хотелось, чтобы их сын достиг успеха, а они бы грелись в лучах его славы. Если бы Пивоводов хотел признания и власти, он, вероятно, постарался бы взобраться наверх, стать руководящим администратором, чиновником от науки – они люди нужные и уважаемые… Но шизоидные замашки пришлось бы оставить, сосредоточиться на работе, пройти все карьерные ступени, ведущие к вершине. Нет, на такое Пивоводов был не способен. Ему хотелось болтать и блистать, не больше.

Такое бывает с ненатуральными шизоидами: они воспринимают не только общую манеру поведения, но и некоторые ценности, принятые у шизоидного типа. А шизоидам неважно, есть у них звания и титулы, или нет, лишь бы работать не мешали. Вот и Пивоводову было не до регалий. Но в принципе, в научной среде так положено, чтобы по прошествии нескольких лет после получения диплома защитить диссертацию и получить степень кандидата наук. И потому Пивоводовская мама просто пылала желанием увидеть сына «остепененным». Она донимала сына вопросами, как некоторые семейно ориентированные мамы пытают великовозрастных сыновей: «Ну когда же ты, наконец, женишься?» Эти расспросы сопровождались обвинениями в адрес бывших сокурсников, друзей Пивоводова – все они давно и успешно защитились, только ее сынок пока «гулял без степенности».

Пивоводова между тем влекла наука — но не как исследование, а как религия… Для категории мнимых шизоидов, к которой принадлежал сей жрец науки, такой подход – самый удобный. Можно спокойно отключать способность к логическому мышлению и переключаться на пламенные проповеди. Ведь храмы, ритуалы и вечные ценности нуждаются в подметальщиках алтарей, курителях фимиама и возжигателях свечей. Не всем же быть пророками и глаголом жечь сердца? Надо же кому–то и в хоре попеть, и проповедь посетить, и святой водицы испить. И вот сундуки, под завязку набитые мировым знанием, бесполезным в своей лежалости, вместо исследований предлагают аудитории бредовые идеи типа «Изучим предметную среду тюремной камеры», или «Близится бунт машин и торжество полого мира Ген и Чебурашек». Может, для начинающего сценариста, который пытается изваять мистически–фантастический триллер средней руки, это нормально. Но для зрелого подающего надежды шизоида – плохо, почти безнадежно.

И тогда Пивоводовская мама покатила бочку на друзей своего бесталанного сыночка: они, дескать, сбили ее чадо с праведного пути. Отсюда все проблемы хорошего мальчика, пусть и неспособного написать даже трех страниц связного текста. Они ведь в студенческие годы все вместе пили–гуляли? Вот эти паршивцы почему–то не пострадали и сохранили свой мыслительный потенциал в целости и сохранности, а мой ангелочек повредил свои мозги… Ныне Пивоводов, и без того здорово донимавший бывших сокурсников глупой болтовней, потерял большую и самую снисходительную часть своей публики. Зато его мама теперь обрела патентованного козла отпущения – студенческую компанию своего сына, на которую можно переложить ответственность за неуспехи Пивоводова.