Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях (очерк)

В русском обращении была смесь византийской напыщенности и церемонности с татарскою грубостью. В разговоре наблюдались церемонии и крайняя осторожность; нередко случалось, что невинное слово принималось другими на свой счет: отсюда возникали тяжбы, смысл которых состоял только в том, что один про другого говорил дурно; с другой стороны, при малейшей ссоре не было удержу в самых грубых излияниях негодования. Обыкновенно первое проявление ссор состояло в неприличной брани, которая до сих пор, к сожалению, составляет дурную сторону наших нравов. Церковь преследовала это обыкновение, и духовные поучали, чтоб люди друг друга не лаяли позорною бранью, отца и матерь блудным позором и всякою бесстыдною, самою позорную нечистотою языки свои и души не сквернили. Неоднократно цари хотели вывести русскую брань кнутом и батогами. При Алексее Михайловиче ходили в толпах народа переодетые стрельцы и, замечая, кто бранился позорною бранью, тотчас того наказывали. Разумеется, эти средства были недействительны, потому что сами стрельцы в свою очередь не могли удержаться от крепкого словца. Впрочем, очень часто вспыхнувшая ссора тем и ограничивалась, что обе стороны поминали своих родительниц и не доходили до драки; а потому брань сама по себе не вменялась и в брань. «Красна брань дракою», — говорит пословица. Если же доходило дело до драки, тут русские старались прежде всего вцепиться один другому в бороду, а женщины хватать одна другую за волосы. Поединки на саблях и пистолетах, обычные на Западе, у русских были совершенно неизвестны. У нас были своего рода дуэли: поссорившись между собою, люди садились на лошадей, нападали друг на друга и хлестали один другого бичами. Другие бились палками и часто друг друга убивали до смерти; но самая обыкновенная русская драка была кулачная; противники старались всегда нанести один другому удары или прямо в лицо, или в детородные части. Смертные случаи были нередки, но уменьшались с тех пор, как прекратились судебные поединки на палках и дубинках. Зато в XVII веке развилось другого рода мщение — доносы, средство часто очень удачное. Стоило подать на недруга ябеду, чтобы втянуть его в разорительную тяжбу; хотя и самому приходилось терпеть, но зато такая тяжба имела некоторым образом характер поединка. Иногда из злобы подкладывали к недругу вещь, потом подавали челобитную о пропаже этой вещи и изъявляли подозрение, что она у того-то; производился обыск, и вещь находилась: тут начинался длинный процесс тяжбы, сопровождаемый пытками. Во всех классах народа было множество ябедников и доносчиков. Одни из них промышляли собственно для себя. Таким образом посвящали себя этому занятию служащие люди и дети боярские: они разъезжали по посадам и селениям, заезжали к богатым жителям, заводили ссоры, потом составляли челобитные о боях, грабежах и обидах и, запугав крестьян, брали с них отступное во избежание проволочек и наездов приставов и рассыльщиков. Другие, напротив, работали для других и, точно как итальянские bravi, кинжалом, служили своим искусством тем, которые у них его покупали. Хотя их и преследовали и клеймили позором, но правительство вместе с тем покровительствовало само доносам, когда они касались его интересов. Таким образом, служилый человек, помещик или вотчинник, если открывал за своим товарищем какие-нибудь уклонения от обязанностей службы, влекущие потерю поместья, то вознаграждался именно тем самым поместьем, которое отнималось у того, кого он уличал. Оттого между служилыми людьми не было товарищества; все друг другу старались повредить, чтобы выиграть самим. Но всего действительнее для ябедника, всего опаснее для соперника было объявление слова и дела государева, то есть обвинение в нерасположении к царю. Обвиненного подвергали пыткам, и когда он в бреду страдания наговаривал на себя, то казнили, мало нужды, что он мог быть невиновен. Дело, касавшееся высокой особы, было столь важно, что невелика беда, если за него пострадают и невинные. Нигде не было откровенности; все боялись друг друга; негодяй готов был донести на другого: всегда в таком случае можно было скорее выиграть, чем проиграть; от этого в речах господствовала крайняя осторожность и сдержанность. Шпионов было чрезвычайное множество: в ряды их вступали те бедные дворяне и дети боярские, которые за уклонение от службы, тоже по доносу других, лишались своих поместий; они вторгались всюду: на свадьбы, на похороны и на пиры — иногда в виде богомольцев и нищей братии. И царь, таким образом, многое знал, что говорилось про него подданными.

XVII

Пиршества. Пьянство