Домашняя жизнь русских царей

Об одной комедии он оставил небольшую записку, в которой говорит: «Объявилися палаты, и быв палата и вниз уйдет; и того было шесть перемен. Да в тех же палатах объявилося море, колеблемо волнами, а в море – рыбы, а на рыбах люди ездят; а вверху палаты – небо, а на облаках сидят люди; и почали облака и с людьми на низ опущаться. Да спущалося с неба же на облаке сед человек в карете; да против его, в другой карете,– прекрасная девица; а аргамачки (кони) под каретами, как быть живы, ногами подрягивают. А князь сказал, что одно солнце, а другое месяц. А в иной перемене, в палате, объявилося поле, полно костей человеческих; и враны прилетели и почали клевать кости. Да море же объявилося в палате, а на море – корабли небольшие, и люди в них плавают. А в иной перемене объявилось человек с 50 в латах, и почали саблями и шпагами рубитися, и из пищалей стреляти, и человека с три как будто и убили. И многие предивные молодцы и девицы выходят из-за занавеса в золоте и танцуют. И многие диковинки делали. Да вышед малый, почал прошать есть, и много ему хлебов пшеничных опресночных давали, а накормить его не могли».

Известно, что вскоре, по возвращении в Москву Лихачева, в шестидесятых же годах XVII ст., царь принялся устраивать в своих загородных дачах роскошные дворцы (в Коломенском) и роскошные сады (в Измайлове) со всякими европейскими затеями. Не могла остаться совсем покинутой и мысль о театре. Конечно, для исполнения такой мысли требовалось прежде всего живое сочувствие со стороны семьи, именно от самой царицы; но, кажется, первая супруга царя, Марья Ильинична, не совсем благоволила к подобным иноземным затеям. Другое дело – дворцы и сады: как бы они ни были роскошны и великолепны, о них никакого запрещения в старом Домострое не было. Напротив, там очень хвалилась заботливость о хорошем хозяйстве. Но театральное зрелище, по понятиям старины, все-таки было делом соблазнительным и погибельным. И надо было, чтобы мысль о нем совершила должный оборот, прожила в умах известное время, когда все в ней дикое сделалось бы только диковинным. Такое время настало вместе со вторым браком государя на Нарышкиной. Рассказывают, что молодая царица была очень веселого нрава и весьма охотно предавалась разным увеселениям, а потому царь, страстно ее любивший, старался доставлять ей всевозможные удовольствия. Матвеев, ее воспитатель, остался руководителем и ее увеселений. Театр был открыт, и на нем поставлена пьеса, объяснявшая в лицах даже соответственное новой царице положение, т. е. пьеса с намеками на современные события царского дворца. Первые представления так называемых комедий явились у нас в 1672 г., через год после государева брака с Нарышкиной.

В это время в Москву прибыли странствующие немецкие актеры. Быть может, вызову этих актеров способствовал известный Матвеев, который потом и заведовал всем ходом и устройством этого небывалого дела в царском дворце.

Итак, в 1672 г. странствующая немецкая труппа, верно, не очень большая, под управлением магистра Ягана Готфрида Грегори находилась уже в Москве. Рейтенфельс в своих записках рассказывает следующее: