Домашний арест

Утро — похмелье — рутина — башка трещит — вечер — бутылка — бессонная ночь — отключка на несколько часов — утро — похмелье. Через неделю запоя Рай и Мэт подловили в уборной участка. Эти скоты нагнули меня над умывальником и поливали ледяной водой. Я орал, что уволю обоих. Потом, что найду, убью и закопаю. Они только посмеивались и кряхтели, удерживая мою голову под краном.

Потом был идиотский разговор. С волос капало. Они отчитывали меня, как ребенка. МЕНЯ! Но я заслужил, конечно. Вел себя, как дурак, топя проблемы во всем, что горит. Они пообещали, что в следующий раз отделают меня как следует, если не верну мозги из жопы в голову. Я рычал, но соглашался. Козлы, конечно, но они правы.

Неделя пьяного бессонного угара сменилась неделей бессонных размышлений.

Я сломал голову, пытаясь придумать, как заставить Кэсси остаться. Я всего лишь тупой коп. Ничего. Ни одной идеи. Ни одной мысли. Тупое отчаяние.

Пятница. Я торчал в офисе до вечера, пытаясь сосредоточиться на отчете и выкинуть из головы образ Кэсси, садящейся в машину. Как будто мне было этих картинок бессонной ночью.

— Ты не заработался? — Мэт нарисовался в дверях моего кабинета.

— Башка не варит, — буркнул я, сдавив пальцами переносицу. — Дежуришь сегодня?

— Угу. Райан и Джин только что помогли Кэсси сложить вещи в машину, — заявил он словно между прочим.

— Ну, значит, она не надорвалась, — ядовито выдавил я.

— Картер, прекращай. Останови ее. Сделай уже что-нибудь.

— Что? Что мне сделать? Я понятия не имею, а то уже бы делал.

— Езжай к ней! Не тупи, мужик. Ради бога, на тебя смотреть больно, — проговорил он.

Я прикрыл глаза, готовя оправдания своему бездействию. Но… он прав. Мэт охренительно прав. Если я сейчас не подниму свой зад, она уедет. Она и так уедет — она решила. Упертая. Прямо как я. Но я должен хотя бы попытаться. И плевать на результат. Никогда не прощу себе, если буду тупо сидеть и убиваться.

Вскочив с кресла, я быстро закрыл все файлы, схватил куртку и понесся к машине. Подумаю по дороге.

— Аллилуйя! — процедил Мэтью мне в спину.

Я не ответил. Смысл? Время дорого.

Я так ничего и не придумал. Просто долетел до ее дома за три минуты и позвонил, не решаясь открыть своим ключом. Дверь распахнулась. Боже.

Опухшие глаза, глубокие синяки под ними, бледная… слишком бледная. Не один я дурел эти две недели.

Кэсси смотрела на меня, не мигая. Я сгреб ее в объятья, захлопнул дверь ногой.

Наши губы слились в жадном поцелуе. Я просто смял, сокрушил ее рот.

Я не знаю, что сказать, малыш. Я лучше покажу. А то опять наговорю кучу глупостей и гадостей, в которые сам не верю.

Я подхватил ее под попу и понес в спальню. Кэсси стаскивала с меня куртку, расстегивала рубашку, не прекращая отчаянно целовать.

— Маленькая моя… красивая моя… — бормотал я, прижимаясь губами к ее щекам, впитывая ее запах, ее суть.

Кэсси захныкала, крепче прижимаясь ко мне, сильнее стискивая в кулаках мои волосы. Я не заметил, как мы оба оказались голыми в кровати. Я сжимал ее так крепко, словно старался впитать в себя. Всю без остатка. Она часть меня.

Лучшая часть. Главная часть. Она уедет — и я перестану существовать.

— Не бросай меня, малыш, — прохрипел. — Я люблю тебя.

Я толкнулся в нее одним резким глубоким движением, услышав в ответ отчаянное:

— Нет!

Замерев, я уставился в любимые глаза. Слезы заструились по ее щекам. Кэсси зажмурилась, замотала головой.

— Я так люблю тебя. Я не смогу без тебя. Не уезжай, Кэсси, не оставляй меня, — повторял я снова и снова, стирая губами соленые ручейки, яростно двигаясь внутри нее.

— Нет, нет, нет. Замолчи. Не говори… Пожалуйста, не надо… — рыдала она, сжимая меня так крепко — до боли.

— Я не могу… не хочу… Люблю тебя… останься… со мной… Прошу тебя, — я не мог остановиться.

Кэсси яростно прикусила мою губу, толкнула свой язык мне в рот, заставляя заткнуться. Я растворился в отчаянно-соленом поцелуе, чувствуя, как она сильнее стала двигаться мне навстречу.

Я запустил руку в ее волосы, прижимая к себе крепче. Моя-моя-моя. Останься-останься-останься. Люблю-люблю-люблю.

Меня затопило горячей лавой ощущений. Рычание, стон, крик слились в единый грудной гул, когда она затряслась в моих руках, рыдая в голос. Кончая, я пронзил ее последний раз и повалился на кровать.

Кэсси прижалась ко мне, притихла. Я лишь на секунду прикрыл глаза. Меня настигла усталость. Сознание отключилось. Я провалился в тревожное забытье.

Глава 25. Освобождение

Кэсси

Я почти не спала все эти дни. Меня пугал каждый шорох, собственное дыхание, даже мысли. Я жила в ожидании пятницы, терзаясь противоречиями. Чертовы пятницы. Я уеду — и станет легче. Я уеду — и станет невыносимо.

Накануне, в четверг, со мной весь вечер просидела Эмбер, молча слушая мой бред. Уходя, она сказала только: «Ты вернешься».