Домби и сын

Собственными руками м-ръ Домби уложилъ все это въ шкапы и заперъ ихъ съ отчаяннымъ неистовствомъ, отъ котораго задребезжали стекла. Продолжая далѣе ревизовать ненавистный будуаръ, онъ увидѣлъ на столѣ нѣсколько бумагъ. То были — свадебный контрактъ, заключенный передъ ихъ вѣнчаніемъ, и письмо. М-ръ Домби прочелъ, что она ушла. М-ръ Домби прочелъ, что онъ былъ обезчещенъ. М-ръ Домби прочелъ, что она убѣжала въ день празднованія свадьбы съ человѣкомъ, котораго онъ выбралъ для ея униженія. Онъ опрометью бросился изъ комнаты и изъ дому, съ бѣшеною мыслью захватить ее на мѣстѣ, откуда она взята.

Флоренса, сама не зная, что дѣлаетъ, надѣла шлянку и шаль, въ смутномъ намѣреніи отыскать на улицѣ Эдиѳь, и, бросившись въ ея объятія, привести назадъ домой. Но когда она выскочила на лѣстницу и увидѣла испуганныхъ слугъ, бѣгавшихъ со свѣчами взадъ и впередъ и робко сторонившихся отъ ея отца, когда онъ проходилъ мимо, бѣдная дѣвушка сознала чувство собственнаго своего безсилія и, скрывшись въ одной изъ великолѣпныхъ комнатъ, почувствовала, что ея сердце готово надорваться отъ печали.

Состраданіе къ отцу было первымъ ясно сознаваемымъ чувствомъ, устоявшимъ противъ потока сокрушавшей ее скорби. Ея нѣжная натура обратилась къ нему въ день его несчастья съ такою пылкостью и вѣрностью, какъ-будто въ свои счастливые дни онъ олицетворялъ для нея ту идею, которя постепенно становилась темнѣе и темнѣе. Она еще не понимала и не могла понять. всей обширности его несчастья, но, тѣмъ не менѣе, онъ былъ въ ея глазахъ отверженнымъ страдальцемъ, и ея любящее сердце опять устремилось къ нему съ новой силой.

Недолго пропадалъ м-ръ Домби. Флоренса еще не перестала плакать и предаваться горькимъ думамъ о несчастіи отца, какъ шаги его опять послышались внизу. Онъ приказалъ слугамъ приняться за свои обыкновенныя занятія и отправился въ свой кабинетъ, гдѣ началъ ходить взадъ и впередъ такими тяжелыми шагами, что Флоренса могла слышать каждое движеніе.

Уступая единственно влеченію своего сердца, Флоренса, робкая во всякое другое время, но смѣлая въ этотъ день страшнаго злополучія, поспѣшно сошла внизъ, одѣтая кое-какъ въ свое вечернее платье. Въ этотъ роковой часъ она не помнила и не хотѣла помнить прошедшихъ оскорбленій. Лишь только она переступила порогъ гостиной, отецъ вышелъ изъ своего кабинета. Она поспѣшила къ нему съ распростертыми руками и съ крикомъ — о папа, милый папа! — хотѣла обнять его за шею.

И обняла бы, но отецъ въ бѣшенствѣ поднялъ свою руку и… и ударилъ ее съ такой силой, что бѣдная дѣвушка зашаталась и чуть не упала на мраморный полъ. Занося этотъ ударъ, м-ръ Домби сказалъ, чѣмъ была Эдиѳь, и велѣлъ своей дочери слѣдовать за ней, такъ какъ онѣ обѣ всегда были въ заговорѣ.

Она не упала къ его ногамъ, не закрыла своихъ глазъ трепещущими руками, не заплакала, не произнесла ни одной жалобы, но она взглянула на него, и крикъ отчаянія вырвался изъ ея груди, ибо при этомъ взглядѣ она увидѣла, что онъ окончательно уничтожилъ ту любимую идею, которую она питала въ своей душѣ, несмотря на его рѣшительное отвращеніе къ себѣ. Она увидѣла его жестокость, пренебреженіе и ненависть, господствовавшую надъ всѣми его чувствами. Она увидѣла, что нѣтъ для нея отца на зтомъ свѣтѣ, и, отверженная сирота, она побѣжала изъ дому м-ра Домби.

Глава XLVIII

Бѣгство Флоренсы

Подавленная грустью и стыдомъ, отверженная дѣвушка бѣжала вдоль по улицѣ при яркихъ лучахъ утренняго солнца, которое было для нея ослѣпительнѣе мрака зимней ночи. Ломая руки и заливаясь горькими слезами, не чувствуя ничего, кромѣ глубокой раны въ своей груди, оглушенная потерею всего, что она любила, оставленная на пустыномъ берегу подобно моряку, который одинъ спасся отъ крушенія большого корабля, она бѣжала впередъ какбезъ мысли, безь надежды, безъ намѣренія, единственно для того, чтобы бѣжать куда-нибудь и нибудь.

Веселый видъ длинной улицы, залитой yтреннимъ свѣтомъ, голубое небо и воздушныя облака, живительная прохлада дня, распустившагося розовымъ цвѣтомъ послѣ побѣды надъ бурной ночью, — ничто не пробуждало соотвѣтствующаго чувства въ ея растерзанномъ сердцѣ. Куда-нибудь и какъ-нибудь, только бы скрыть свою безпріютную голову! Куда-нибудь и какъ-нибудь, въ хижину, въ сарай, въ пещеру, только бы не видѣть больше этого дворца, изъ котораго она бѣжала!

Скоро толпы народа задвигались взадъ и впередъ; отворились магазины, слуги выступили изъ домовъ, и вотъ наступилъ день, столичный день, лондонскій день. Флоренса увидѣла на лицахъ изумленіе и любопытство, увидѣла на тротуарахъ длинныя тѣни и услышала голоса, освѣдомлявшіеся, куда она шла, и зачѣмъ она шла. Эти вопросы сначала испугали ее еще больше и заставили ускорить шаги, но мало-по-малу она опомнилась и пришла въ себя.

Куда же идти? Впередъ и впередъ, наудачу, на произволъ судьбы? Но куда приведетъ судьба? Разъ, и только одинъ разъ въ своей жизни, она была затеряна среди лондонской пустыни и въ ту сторону она направила свои шаги. Впередъ, къ дому Вальтерова дяди.