Домен

Всхлипывая и постанывая, поднялся, чтобы поприветствовать барона. Из-за спины хозяина замка испугано выглядывал слуга, вечно дежуривший у двери в покои.

— Мальчик мой! Что случилось? — с неподдельной тревогой хрипло спросил старик.

Я резко прекратил хихикать и выпрямился. Нужно ловить момент, пока знание языка вновь не ушло, не спряталось.

— Ничего. Все хорошо, дедушка, — поспешил заверить барона. Только, наверное, я что-то не то ляпнул, потому как глаза присутствующих раскрылись шире в удивлении. Может, надо было сказать – Ваша Милость? Или как тут приветствуют баронов? Кто бы подсказал?

Однако в отличие от мужика барон быстро взял себя в руки и с теплотой в голосе сказал:

— Вижу, идешь на поправку. Мое старое больное сердце переполнено радостью. Пойдем со мной, внук.

Барон развернулся и вышел из комнаты. Слуга еле успел уйти с дороги и, не переставая виновато кланяться, ловко юркнул в сторону. Мне ничего не оставалось, как последовать за дедулей, хотя я предпочел бы поговорить в своей комнате сейчас, пока знания речи опять не исчезли. Пора уже найти того, кто поможет мне «вспомнить», иначе так и буду притворяться полудурком и периодически «терять» память.

Подстроившись под неспешную походку барона, пошел рядом. Мы миновали поворот, ведущий к комнате и кабинету барона.

Куда это он меня ведет? — посетила мысль и пропала.

Приблизились к лестнице и начали спускаться на первый этаж. Дедуля с кряхтением переставлял ноги по ступеням, пришлось подсуетиться и помочь. Барон с благодарностью кивнул.

— Я виноват перед тобой, — заговорил дед, когда мы проходили мимо вытянувшегося в струнку караульного у выхода во двор.

— Не беспокойся, дедушка. Вы ни в чем не виноваты….

— Не перебивай, когда старшие говорят, — в голосе барона появилась строгость и твердость.

— Прошу прощения, — вынужденно пошел я на попятную, хотя особой вины за собой не чувствовал. Здесь другой мир со своими устоями и моралью и с этим, похоже, придется считаться.

— Мой срок подходит к концу. Чувствую, уже этой зимой тебе придется отдать последние почести и зажечь мой погребальный костер. Много совершил ошибок, о многом жалею, — барон тяжко вздохнул и поежился. Осень быстро вступала в права, и на улице даже днем было нежарко. — Тебе придется трудно, дитя. Кроме замка осталось всего пара сел и четыре хутора. Год выдался неурожайный. Вдобавок град побил часть посевов….

Этого я не знал. Да и какое мне дело было до каких-то посевов? Размечтался. Наследничек, блин. Вот тебе и бонус наоборот. Придется закатывать губу обратно, — я стал слушать старика внимательнее.

— В добрые годы мы, Ласконы, всегда выделяли серебро и золото из казны на потребности крестьян, но в этот раз все гораздо хуже. Последние короны ушли на твое излечение. Ты пошел на поправку и мои старые глаза тешит твой здоровый вид.

Мы вышли на улицу и прошествовали в центр мощенного камнем двора. Барон резко остановился посредине, пристально вгляделся колючим взглядом, от которого по спине побежали мурашки, и на одном дыхании громко властным официальным тоном произнес:

— Я принял решение. Отныне ты, Грав Ласкон, берешь заботу о людях и землях рода нашего. Обязуешься ли ты радеть о наследии нашем, как о самом себе?

Народ, шнырявший по двору, заслышав слова старого барона, останавливался в удивлении и подходил ближе. Не стоит сомневаться, через десять минут после устроенного дедом представления все население замка будет в курсе разыгравшейся сцены. Вон, стоят, ждут моего ответа.

— Я, Грав Ласкон обязуюсь беречь людей, заботиться о землях и наследии рода! — громко ответил я. Так, чтобы каждый любопытный услышал. А что мне оставалось делать? Сказать – нет?

Возможно слова немного не те, что ожидали от меня услышать, но деда они удовлетворили. Он поощрительно улыбнулся, хлопнул меня по плечу и как-то сразу ссутулился, будто воздух из тела выпустили.

Народ прибывал и прибывал. Не думал, что в замке обитает столько людей. Больше трех десятков одновременно никогда раньше не встречал. А их вон сколько уже – не меньше сотни. Двор стал теснее. Все начали громко выкрикивать здравицы в честь Ласконов, вот только особой радости в голосах не было слышно. Словно прочитав мои сомнения, барон поспешил успокоить. Он думал, что успокаивает, а на самом деле….

— Не переживай внук. Вспомни, чему учили тебя всю жизнь. Будь Ласконом и все получится. Пока я жив, можешь рассчитывать на совет и помощь в делах. Наступила пора приобрести немного самостоятельности и уверенности в собственных силах.

Считай, что это твой последний экзамен перед вступлением в пору совершеннолетия.

Ну, дедуля…. Удружил, так удружил. «Вспомни, чему тебя всю жизнь учили», — мысленно передразнил я барона. — Еще бы знать чему? Вот встрял. Как теперь управлять? Ведь ничегошеньки не знаю об окружающем мире. Плохо, когда не знал, да еще и забыл. А что будет через пять минут, когда снова не вспомню ни одной фразы? Опять словно макака перед слугами плясать? Дерьмо.

— Спасибо, — пылко сказал я, стараясь изо всех сил вложить в это слово чувство благодарности.