Домик на дереве

Тайным штабом мы называли небольшой участок лесного массива, разросшегося на окраине города, за спортивным стадионом «Темп»; на дорогу в штаб мы тратили порядка десяти минут. Как и положено, в штабе имелся командный пункт – могучий многовековой вяз, на котором мы построили домик, сколоченный из старых досок и других подсобных, по сути, ненужных материалов. Не сказать, что наш домик был аккуратно сколоченным, красивым, но и уродцем его назвать – язык не поворачивался; мы по праву гордились им и любили в нем проводить все свободное время. Что мы только там не делали, вспомнишь – и душа уходит в пляс; воспоминания – неотъемлемая часть нашей жизни, а воспоминания, связанные с домиком на дереве, пожалуй, самые дорогие для моего сердца. Я помню, как мы играли в карты на деньги и матерились похуже мужиков с заводов, чтобы доказать окружающим и, прежде всего, себе, что мы уже взрослые и можем говорить то, что вздумается. Помню, как изо дня в день мы трудились в нем, чтобы сделать его лучше, украсить наш маленький мир, заключенный в домике на дереве; на пол расстелили старый ковер, несколько лет пылившейся в моей комнате за дверью; стены занавесили плакатами актерами кино и большим флагом национал-социалистической партии (на черном фоне красный треугольник, занимавший одну треть флага, в центре треугольника свастика белого цвета); собственноручно сколотили стол и две скамейки, потом обили их кожзаменителем, в который напихали поролона. Степан принес из дома радиоприемник, работающий на батарейках и кучу журналов о машинах и о военной технике. Я в свою очередь приволок дедушкин термос, инструменты, пригодные для ремонта, и весьма пикантную подборку эротических фотографий, вырезанных из разных газет и вклеенных в секретную тетрадь. Данная тетрадь пользовалась таким спросом, что уже через месяц изрядно потрепалась: мне приходилось частенько ее склеивать скотчем. Помню наши бесконечные разговоры, соседствующие со спорами на самые разные темы – от коллекционирования марок до такой щекотливой темы, как выбор самой красивой девочки в нашей школе – в компании сигарет и запрещенного спиртного, которые будоражили чувства и дурманили голову. Помню, как планировали наше будущее, каждый мечтая добиться поставленных целей: Степан мечтал о трех вещах – о титуле чемпиона мира по боксу, о новеньком сплошь хромированном «Форде» и о том, чтобы в конце каждого учебного года в его дневнике были выставлены оценки, удовлетворяющие его потребностям (он не был отличником в отличие от меня, поэтому оценка «хорошо» его полностью устраивала); мои мечты были скромнее – окончить школу с золотой медалью, поступить в Институт Космонавтики и слетать в космос, чтобы увидеть Землю из недр необъятной Галактики, из черной пропасти, опутанной мириадами звезд.

В тот день мы пришли в штаб не дурака валять, а заменить сгнившие доски на крыше; мы боялись, что однажды вода доберется до радиоприемника, который, если честно, и так барахлил, и лишит нас такой радости, как музыка, которую всегда включали погромче, когда играли или что-нибудь мастерили от нечего делать. У нас было не так много времени, поэтому мы работали без перерывов, без лишних разговоров, которые обычно отвлекали. Под финиш, когда стрелки часов перешагнули за полдевятого, я был весь мокрый от пота, в руках скопилась приятная усталость. Степан, физически выносливее меня, был бодрым и веселым; глядя на него можно было подумать, что он и не работал вовсе.

– Устал что ли? – спросил он и сел за стол, на котором стояли открытая бутылка газировки и тарелка с печеньями.

– Есть такое, – признался я и присосался к сладкой и шипучей газировки. Утолив жажду, я с облегчением выдохнул. – Вот теперь хорошо.

– После газировки – жизнь хороша. – Степан последовал моему примеру. – А вот после шоколадного печенья – и вовсе сказка.

Съев тарелку печенья, мы, удовлетворенные и довольные жизнью, тяжело поднялись из-за стола и решили двинуться в путь, домой, пока предательские стрелки часов не перевалили за девять часов вечера.

– Ничего не забыл? – спросил я у Степана, который рыскал глазами по домику.

– Зажигалку потерял. – Степка начал проверять карманы, в которых завалялись фантики от сосательных конфет, звякающая мелочь и пара напальчников, из которых мы делали весьма эффективные рогатки. – Черт! Видимо, выронил, когда ремонтировал крышу.

– Значит, далеко не убежала. – Я позволил себя улыбнуться, Степан еще больше разозлился. Я понимал его: после сытного перекуса – милое дело закурить пахучую папироску, а без зажигалки ну никак не закурить.

– Нашел когда прикалываться. Наше удовольствие под угрозой срыва, черт побери!

– Ломает, да? – Степан уже скалился; а когда он скалился, выглядел он как минимум смешно и нелепо. – Ладно, ладно, молчу. Я спущусь вниз и посмотрю там.

– Давно пора!