Доминика и Бовалле

Доминика с самого начала тщательно скрывала от тетки эту страницу своего прошлого. Она проявляла полное равнодушие к Бовалле, зная, что таким образом вызовет меньше всего подозрений. Девушка говорила, что, по ее мнению, его переоценивают: он самый обыкновенный человек. Доминика была такой скрытной не из осторожности — ведь она считала, что вряд ли вновь увидит сэра Николаса, — просто ее приводила в ужас мысль довериться тетке. Донья Беатриса, подобно улитке, оставляла за собой липкий след на всем, к чему прикасалась. Она находила, что все добродетели глуповаты, а все пороки — лишь повод для улыбки.

Донья Беатриса с самого начала шокировала племянницу, особенно в вопросах религии. Когда оказалось, что Доминика слишком редко ходит к мессе, тетка пожурила ее и сказала, что разумнее будет регулярно посещать церковную службу.

Доминика, сама удивляясь своей смелости и, возможно, уязвленная бесстрастным тоном тетки, намекнула на реформатские доктрины. Ответ доньи Беатрисы ее поразил и, безусловно, шокировал.

— Замечу вам, моя дорогая, что весьма неразумно рассуждать о подобных идеях за порогом дома. Вы можете быть еретичкой дома сколько вам угодно, но не дай Бог, чтобы об этом стало известно фрею[11] Педро. Такие рассуждения могут привести к неприятным последствиям. Умоляю вас, уважайте внешние формы религии.

Услышать такое от благочестивой католички! Доминика ожидала осуждения и гневной отповеди, а ей хладнокровно посоветовали стать лицемеркой. Она с негодованием взглянула на донью Беатрису, считая ту испорченной до мозга костей, но кончила тем, что подчинилась ей.

Глава 11

Когда Доминика впервые услышала о предстоящем бале в честь дня рождения дона Диего, она сослалась на траур и сказала, что не появится там. Она заподозрила, что этот бал, слишком пышный для дня рождения, имеет целью заставить ее покончить с уединением. Возможно, он должен послужить прологом к ее помолвке. Поэтому ее там не будет.

Это решение вызвало вздох у доньи Беатрисы.

— Моя дорогая, с вами очень нелегко, — пожаловалась она. — В Испании не принято, чтобы девушки говорили «я хочу» и «я не хочу» тем, кому должны подчиняться. Сделайте мне одолжение — не отказывайтесь.

— Но вы же не думаете, сеньора, что мне подобает танцевать так скоро после смерти моего отца?

— Я не думаю, что вам подобает хандрить в своей комнате, — ответила донья Беатриса. — Мы сошьем вам новое платье. Ничто так не отвлекает от грустных мыслей, как новое платье, поверьте мне. Однако я полагаю, вам пока не следует носить яркие цвета. Прекрасно подойдет бархат.

— Я не собираюсь на бал, — повторила Доминика.

— Или белоснежная тафта, — продолжала донья Беатриса. — Нам нужно все обдумать.

— Тетя!

— Что, дитя мое? Как, вы все еще сверкаете на меня глазами? Я нахожу, что это очень нелюбезно с вашей стороны. Окажите мне услугу, явившись на бал, и не будем больше об этом говорить.

— Мне очень жаль, сеньора, что вы считаете меня неразумной, — высокомерно произнесла Доминика. — Но если я подчинюсь вам в этом, вы будете ожидать, что я подчинюсь и в… других вопросах.

— Таких, как брак, — кивнула ее тетка. — Но это ничего не изменит, моя дорогая. Будете ли вы на балу или нет, я все равно не откажусь от мысли выдать вас замуж. Вы же не думаете, что при моей лени приятно заботиться о племяннице.

— Тогда найдите мне другого претендента! — вспыхнула Доминика.

Донья Беатриса взялась за свой веер.

— Я считала, что вы умнее, — заметила она. — Зачем же нам нужен другой претендент на вашу руку?

Карие глаза сурово взглянули на донью Беатрису.

— Короче говоря, тетя, вам нужно мое состояние! Наконец-то вы признали это!

— Разумеется, дитя мое. А вы что предполагали? — безмятежно ответила донья Беатриса. — Мы находимся в прискорбно стесненных обстоятельствах, и вы для нас — просто дар небес.

Доминика оглядела роскошно обставленную комнату.

— Ваша нищета не бросается в глаза, сеньора.

— Конечно, — согласилась донья Беатриса. — Все мы сохраняем приличный вид, но покажите мне такого человека, который бы не был беден, несмотря на показную роскошь!

— Я полагаю, — резко сказала Доминика, — что Испания — отвратительная страна, а люди здесь испорченны!

— Очень испорченны, — поддержала ее донья Доминика. — Безнравственный век. Я помню, во времена моей молодости испанская дама была образцом приличия. Сейчас все иначе, но гораздо забавнее. Мы становимся притчей во языцех.

— Удивительно, сеньора, что вас это забавляет.

— Быть притчей во языцех? Какая разница! Что до нашей испорченности, то чего вы хотите, если король не допускает своих грандов к государственным делам и поощряет их проматывать состояния? — Она пожала плечами. — Я наблюдаю, и меня это забавляет.

— Возможно, — сказала Доминика. — Однако вы готовы отвлечься от этой забавы, чтобы заняться ужасным планом моего замужества. Но я не выйду за кузена. Никогда! Вы увидите, сеньора, что я не бросаю слов на ветер.

— Моя дорогая, я в этом не сомневаюсь. Вы очаровательная девушка, к тому же неглупая. Но если вы вздумаете померяться со мной умом, то непременно проиграете.